Смерть в пяти коробках E-Book

Джон Диксон Карр

• Herausgeber: Азбука
• Kategorie: Krimi
• Sprache: Russisch

Seitenzahl: 318

Veröffentlichungsjahr: 2025

Beschreibung

Золотой век детектива оставил немало звездных имен — А. Кристи, Г. К. Честертон, Г. Леру и др. В этой яркой плеяде Джон Диксон Карр (1906–1977) занимает самое почетное место. «Убийство в запертой комнате», где нет места бешеным погоням и перестрелкам, а круг подозреваемых максимально ограничен, — излюбленный прием автора. Карр заманивает читателя в сети ловко расставленных ловушек, ложных подсказок, обманных ходов и тонких намеков и предлагает принять участие в решении хитроумной головоломки. Вниманию читателей предлагается роман «Окно Иуды», один из самых известных в творчестве Карра, а также романы «Смерть в пяти коробках» и «Читатель предупрежден», в которых мы снова встретимся с обаятельным и эксцентричным сэром Генри Мерривейлом, по признанию критиков одним из самых неординарных сыщиков в детективной литературе. Все романы, включенные в настоящее издание, представлены в новых переводах.

Leseprobe

Оглавление

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава тринадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Примечания

DEATH IN FIVE BOXES

Copyright © The Estate of Clarice M. Carr, 1938

Published by arrangement with David Higham Associates Limited

and The Van Lear Agency LLC

All rights reserved

Перевод с английского Ирины Иванченко

Серийное оформление Вадима Пожидаева

Оформление обложки Ильи Кучмы

Издание подготовлено при участии издательства «Азбука».

Карр Дж. Д.

Смерть в пяти коробках : роман / Джон Диксон Карр ; пер. с англ. И. Иванченко. — М. : Иностранка, Азбука-Аттикус, 2025. — (Иностранная литература. Классика детектива).

ISBN 978-5-389-28098-4

16+

Золотой век детектива подарил нам множество звездных имен. Произведения таких писателей, как Агата Кристи, Гилберт Честертон, Эрл Стэнли Гарднер, Рекс Стаут, развивали и совершенствовали детективный жанр, их романы, безоговорочно признанные классикой, по сей день любимы читателями и являются эталоном качества для последующих поколений авторов детективных историй. Почетное место в этой плеяде по праву принадлежит Джону Диксону Карру (1906–1977) — виртуозному мастеру идеально построенных «невозможных преступлений в запертой комнате».

В романе «Смерть в пяти коробках» мы снова встретимся с обаятельным и эксцентричным сэром Генри Мерривейлом, по признанию критиков одним из самых неординарных сыщиков в детективной литературе.

© И. В. Иванченко, перевод, 2024

© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2024Издательство Иностранка®

Глава первая

Доктор Джон Сандерс закрыл лабораторию в час ночи, продолжая ломать голову над тем, каким образом мышьяк попал в мороженое. Он трудился над делом Смита, отчет по которому должен был представить к концу недели. После долгого сидения за микроскопом от усталости болели глаза. Доктор решил пойти домой пешком, чтобы немного проветрить мозги.

Институт токсикологии имени Харриса находился на Блум­сбери-стрит. Сандерс вышел из здания последним, с обычной тщательностью заперев дверь. Когда он поворачивал на Грейт-Рассел-стрит, начал моросить дождь, и Сандерс оживился — повея­ло свежестью. Между длинными рядами домов, простирающимися вплоть до Тоттенхэм-Корт-роуд, был слышен лишь шорох дождя. Тусклый свет уличных фонарей еще больше подчеркивал темноту фасадов, и только в одном доме горел свет.

Сандерс даже не понял, почему вообще обратил на это внимание — разве что пребывал в состоянии какой-то прострации, когда рассудок цепляется за всякие мелочи. Это было краснокирпичное здание с узким фасадом постройки XVIII века. Четырехэтажный дом, похоже, занимали в основном офисы. В двух маленьких слуховых окошках мансарды горел свет, пробиваясь сквозь белесоватые ставни. От этого безжизненная улица казалась еще более мрачной. Подходя ближе к дому, Сандерс то и дело поглядывал на окна. Уличный фонарь частично освещал входную дверь. Возле него кто-то стоял и смотрел на доктора.

— Прошу прощения, — прозвучал девичий голос.

Сандерс на миг оторопел, ибо мог поклясться, что минуту назад улица была пуста. Поначалу он решил, что это обычная ночная бродяжка, и ускорил шаг. Но, взглянув повнимательнее, засомневался: на девушке была короткая коричневая шубка с воротником, концы которого были завязаны спереди наподобие галстука. Шляпки на девушке не было — в свете газового фонаря разделенные на пробор каштановые волосы выглядели очень пышными, лоб казался восковым, брови — тонкие вразлет, глаза — красивые карие, нос — короткий и прямой. Постепенно улица наполнялась шумом бегущей по тротуару воды, стуком дож­девых капель о крыши домов.

— Вы ведь доктор Сандерс? — спросила девушка.

— Да, верно.

— И вы имеете отношение к полиции. — Низкий приятный голос скорее утверждал, чем спрашивал.

— К полиции? Нет, не совсем. Я...

Девушка подошла ближе.

— Прошу, выслушайте меня! — теребя концы воротника, сказала она. — Я знаю, вы связаны с полицией. Я слышала ваши показания по делу Холтби.

— Да, иногда я работаю как химик-аналитик на Министерство внутренних дел. У вас что-то случилось? Чем я могу помочь? — Сандерс произнес последние слова вопреки своей природной осторожности.

Девушка сделала еще несколько шагов ему навстречу. Шум дождя усиливался. На ее волосах и шубке заблестели капли. Только когда она вышла из тени, Сандерс разглядел, какая она красивая.

— Понимаете, перед тем как сегодня уйти из дома, он составил завещание, — объяснила девушка. — Это-то меня и пугает.

Сандерс уставился на нее.

— Знаю, что выгляжу полной дурой, — продолжала она. — Но это очень важно, правда, я вам сейчас объясню. Можете кое-что для меня сделать? Пожалуйста! Я Марсия Блайстон, художница, рисую скетчи. Возможно, вы знакомы с моим отцом сэром Деннисом Блайстоном. Видите, там, наверху, освещенные окна? Не могли бы вы подняться со мной туда на минуту-другую? Прошу вас.

— Да, конечно, если это необходимо. Но зачем?

— Я боюсь идти туда одна, — просто ответила девушка.

Джон Сандерс, всецело поглощенный судебной медициной, редко смотрел по сторонам. Но сейчас он обвел взглядом всю улицу. Более осторожный человек засомневался бы. Но Сандерсу подозрительность была чужда. Он подошел к ситуации столь же здраво и дотошно, как при сравнении семян ядовитого белого дурмана и безвредного стручкового перца.

— Прежде всего, вам лучше укрыться от дождя, — сказал он, вежливо указав на входную дверь.

— Видите ли, мне не хотелось обращаться в полицию, — продолжала девушка. — Но нужен кто-то, знающий в этом толк. По крайней мере, без посторонней помощи мне было не обойтись, а у вас такой располагающий вид, вот я к вам и обратилась.

За парадным входом располагался вестибюль со стеклянной дверью, ведущей в длинный неопрятный коридор. В левой час­ти вестибюля висела доска с фамилиями и названиями компаний. Сандерс чиркнул спичкой, изучая список. Первый этаж: «Мейсон и Уилкинс, дипломированные бухгалтеры». Второй этаж: «„Чарльз Деллинг и сыновья“, агентство недвижимости». Третий этаж: «Англо-египетская импортная компания». Четвер­тый, верхний этаж: «Мистер Феликс Хэй» — свежая надпись большими буквами.

— Вот, — прошептала девушка. — Мистер Феликс Хэй. Это не офис, а квартира. Поднимемся?

Сандерс толкнул стеклянную дверь — та была не заперта — и зажег очередную спичку.

— Судя по свету, — заметил он, — мистер Хэй еще не спит. Не хочу показаться дотошным, но что мне сказать, когда мы вой­дем?

— Если дверь откроют, сделайте вид, что вы мой приятель и мы возвращаемся домой после вечеринки. Говорить буду я. Если же не откроют...

— Что тогда?

— Не знаю, — смутилась девушка.

Сандерсу показалось, что она сейчас расплачется. Он пребывал в некотором замешательстве. Здравый смысл подсказывал: во что ты впутываешься, черт возьми? Осторожность предупреж­дала: ты прежде не делал ничего подобного. Настойчивый внут­ренний голос внушал: ты хочешь как можно дольше оставаться в компании Марсии Блайстон.

Сандерс пошарил по стене в поисках выключателя и, не найдя его, пошел вперед, чиркая спичками. В помещении чувствовался застоявшийся запах нежилого старого здания. Миновав дверь конторы «Мейсон и Уилкинс», они стали на ощупь подниматься по лестнице, ступени которой были застелены плотным линолеумом и скрипели при каждом шаге, как детские качели. Уже на полпути к площадке третьего этажа Сандерс задел что-то в темноте.

Он как раз зажигал третью спичку, левой рукой держа перед собой коробок. При вспышке света Сандерс увидел, что это всего-навсего зонтик. Кто-то оставил его на лестнице, прислонив к стене. Однако шум, с каким зонтик прогрохотал вниз по ступеням, заставил вскрикнуть девушку. Зонтик скатился по ступеням и, похоже, развалился на части.

Подняв спичку, Сандерс уставился на него. Теперь изогнутая ручка была отделена от сложенного зонта несколькими дюймами блестящего металла. Сандерс сбежал вниз взглянуть на предмет. Оказалось, что в ручке было тонкое стальное лезвие длиной около двух футов — так называемый встроенный клинок.

— Одна из первых моделей, — на удивление спокойным голосом произнес Сандерс. — Я еще не... — Заметив на лезвии пятна крови, Сандерс не стал вынимать его целиком.

Едва не обжегшись пламенем спички, доктор Джон Сандерс, медицинский консультант Министерства внутренних дел, поспешно задвинул лезвие обратно. Он не понял, успела ли его заметить Марсия Блайстон.

— Что случилось? — прошептала она.

Больше не нужно было чиркать спичками. Кто-то включил свет этажом выше. Сандерс увидел Марсию Блайстон, которая стояла на лестнице и держалась за перила.

— Все в порядке, — солгав едва ли не впервые в жизни, сказал он. — Все хорошо. Поднимайтесь. Кто-то включил нам свет и...

Этажом выше из полуотворенной двери выглядывал человек, включивший свет. Офисы отделялись от коридора панелями из матового стекла с надписью золочеными буквами: «Англо-египетская импортная компания с ограниченной ответственностью. Коммерческий директор Б. Г. Шуман». Та же надпись красовалась в дальнем конце коридора. Из одной из дверей вышел пожилой мужчина, по виду клерк. Очевидно, он только что вымыл руки и лицо: лоб с залысинами блестел, венчик седоватых волос был взъерошен, в руках — полотенце. Разглядывая их поверх очков, чуть ли не горизонтально сидевших на носу, он непринужденно сказал:

— Кажется, я что-то слышал. Кто-то упал?

— Зонтик, — подняв предмет, ответил Сандерс. — Ваш? Мы нашли его на лестнице.

Зонтик был новый, с сияющей ручкой красного дерева, похоже не использовавшийся по прямому назначению. Мужчина оглядел его с недовольным и в то же время разочарованным выражением лица. Он окинул взглядом следующий, последний лестничный марш, ведущий к закрытой двери, вероятно в квартиру мистера Феликса Хэя.

— Ах, зонтик, — пробурчал он, словно ожидал увидеть что-то другое. — Нет, не мой. Возможно, принадлежит кому-то с верхнего этажа. — Он напоследок вытер руки о полотенце и с подчерк­нутой вежливостью произнес: — Когда будете спускаться, не забудьте, пожалуйста, выключить свет. Благодарю вас.

Он уже собирался пойти к себе и закрыть дверь, когда заговорила Марсия Блайстон:

— Мистер Хэй дома?

Пауза.

— О да, дома.

— Вы не знаете, у него сейчас гости?

— Полагаю, да, — уклончиво ответил мужчина. — Они были такими тихими сегодня. Из квартиры несколько часов не доносилось ни звука. Я и не ожидал, что вечер будет таким спокойным. Поначалу все хохотали, как сборище диких индейцев, и топали по полу. Хохот? За всю жизнь не слыхал такого хохота. Думал, крышу сорвет. Почему люди не могут...

Взяв себя в руки, он спокойно удалился, закрыв за собой дверь.

Сандерс посмотрел на дверь в квартиру Феликса Хэя. Не глядя на Марсию, он поднялся по последнему пролету и нажал на кнопку электрического звонка. Пронзительные трели, казалось, проникли в каждый уголок квартиры. Однако ответа не последовало. Нажав на кнопку еще несколько раз, Сандерс взялся за дверную ручку. Потом повернулся к девушке, которая следила за ним с нижнего этажа.

— Послушайте, не знаю, что здесь произошло, но, боюсь, что-то все же произошло. Дверь открыта. Я войду, но не хочу, чтобы вы следовали за мной, пока я вас не позову. Скажите только: кого вы боитесь там увидеть?

— Отца, — ответила она.

В квартиру вела лестница из нескольких ступеней. Она, как и коридор, была застелена мягким темно-коричневым ковро­лином. Горели все светильники. Сандерс стоял лицом к фасаду здания, поэтому без труда представил нехитрый план квартиры. Впереди, в конце просторного коридора, располагалась небольшая кухня, выходящая на улицу. Справа были три смежные комнаты: большая гостиная, тоже выходящая на улицу, спальня и ванная комната.

Комнаты были просторными, хотя и с низкими потолками. В свое время, сдав нижние этажи под конторы, владелец не стал трогать маленький шедевр в виде декоративных панелей XVIII века. Под звук дождя, барабанившего по крыше, Сандерс созерцал эту неожиданную роскошь.

Он решился подать голос, недоумевая, что скажет, если кто-то ему ответит. Никто не ответил. Войдя в гостиную, он обнаружил почему.

В первый момент Сандерсу показалось, что перед ним группа восковых фигур. В богато украшенной комнате с фресками по бокам от камина за длинным узким обеденным столом в нелепых позах восседали четыре фигуры. В дальнем конце стола, уронив голову на плечо, сидела красивая дама в вечернем платье.

С одной стороны стола безвольно обмяк старик с жесткими седеющими волосами. С другой стороны, словно аршин проглотил, сидел мужчина средних лет. И наконец, во главе стола восседал огромный тучный человек величественного вида с тонзурой, окруженной венчиком рыжих волос. Напоминая монаха-расстригу, он возвышался над всеми.

От грохота проезжавшего по улице грузовика затряслись оконные рамы. Молчаливая компания тоже задрожала.

Мертвы?

Во всяком случае, не совсем. Уже на пороге до Сандерса донеслось странное дыхание. Он тихо подошел к женщине, чья унизанная кольцами рука была порезана, вероятно, разбившимся бокалом. Учащенный пульс, больше ста двадцати ударов в минуту. На коже виднелись красноватые пятна. Доктор приподнял одно веко и все понял. Зрачок был сильно расширен, оставив лишь узкое кольцо радужки.

Проворно двигаясь вокруг стола, Сандерс осмотрел каждого. Никто не умер, все были вне опасности, но у каждого наблюдались симптомы наркотического отравления. Сквозь шум дождя он различал болезненное дыхание.

Сильнее других пострадал старик с жесткими седыми волосами. Он уткнулся лицом в стол, и пепел в стоящей перед ним пепельнице шевелился при каждом выдохе. Состояние мужчины средних лет не вызывало опасений. Сандерс заметил, какие у того красивые сильные руки, причем указательные и средние пальцы обеих кистей были почти одной длины. Перед первым мужчиной стоял стакан для коктейля, а перед вторым — бокал без ножки.

Подойдя к четвертому человеку за столом, Сандерс отпрянул. Толстяк с рыжими волосами, выстриженными наподобие тонзуры, был уже час как мертв.

Приподняв голову мужчины, Сандерс определил причину смерти.

Вот в чем дело. Прежде всего, надо найти телефон и вызвать «скорую» для наркоманов. На столике между двумя окнами с белыми ставнями стоял телефон. Обернув трубку носовым платком, Сандерс несколько раз нажал на рычаг, но обнаружил, что аппарат лишен признаков жизни, как и рыжеволосый толстяк.

— Доктор Сандерс! — громко позвала Марсия Блайстон.

Старые доски под толстым ковром в коридоре заскрипели. Чтобы оградить девушку от пугающего зрелища, Сандерс поспешно вышел из гостиной и закрыл дверь. Марсия ждала, туго стянув на груди концы мехового воротника, словно пытаясь задушить себя.

— Не могу больше ждать, — сказала она. — Мой отец...

— Успокойтесь. Все в порядке. Как выглядит ваш отец? Он крупный, с залысиной и рыжими волосами?

— О нет, господи! Это мистер Хэй. Но где же он? Мой отец! Что случилось?

— Если ваш отец там, то с ним все в порядке. Никто серьезно не пострадал, за исключением мистера Хэя. Как выглядит ваш отец?

— Он... Ну, он интересный мужчина. Вы должны были заметить его руки: указательный и средний палец одной длины. Мне надо туда.

Сандерс остановил ее жестом:

— Да, ваш отец там. Послушайте, этих людей опоили наркотиками или отравили, если хотите. Полагаю, белладонной или атропином. Но умер только тот мужчина, Хэй. Тем не менее мне надлежит немедленно отправить их в госпиталь, поэтому я пойду вниз, поищу телефон. Если обещаете ничего не трогать, можете войти и посмотреть. Обещаете?

— Да, — помолчав, ответила Марсия. — Обещаю. Значит, мис­тера Хэя отравили?

Сандерс начал спускаться по лестнице. По пути он подобрал зонтик с ручкой из красного дерева, который, входя, машинально прислонил к стене. Пока он не стал говорить Марсии, что Феликс Хэй умер не от отравления. Феликс Хэй умер от удара в спину длинным узким лезвием встроенного клинка.

Глава вторая

В конторе Англо-египетской импортной компании было темно. Из двери вышел пожилой клерк в темном пальто и мягкой шляпе, с которым Сандерс разговаривал несколько минут назад. Сандерс заметил, что мужчина с выражением какой-то обреченности на лице не спеша зашагал по коридору, даже не запер дверь.

— Минуточку! — окликнул его Сандерс.

Мужчина обернулся.

— Вы что-то сказали? — спросил тот, словно не веря своим ушам.

Сандерс протянул визитку:

— Можно воспользоваться вашим телефоном? Боюсь, дело серьезное. Наверху произошел несчастный случай, вероятно, даже предумышленное убийство. Несколько человек получили наркотическое отравление, мистер Хэй мертв.

Мужчина на минуту замер, а потом громко выругался. Сорвавшаяся с губ этого чопорного субъекта брань прозвучала особенно непристойно и неожиданно. Но он мигом открыл дверь в контору:

— Телефон на письменном столе. Можно было предположить, что этим кончится, — с его-то фокусами. Пожалуй, поднимусь туда. — И чуть ли не с осуждением пояснил: — Там сейчас Шуман.

— Шуман?

Клерк кивнул на табличку с надписью «Б. Г. Шуман, коммерческий директор» на двери Англо-египетской импортной компании. Пока Сандерс набирал номер Гилфордской больницы на Гоуэр-стрит, клерк продолжал кипеть. Наконец он спросил:

— А что с дамой?

Сандерс ответил, не отрывая взгляда от телефонного диска:

— Неплохо. Восприняла все достаточно спокойно, учитывая, что ее отец — один из...

— Ее отец? — Мужчина немного опешил, потом с раздражением махнул рукой. — Ой, я имею в виду не ее. Я не имею в виду молодую особу, которая была с вами. Я говорю о темноволосой даме — той, что сейчас наверху. Миссис Синклер.

— Она тоже в порядке.

Пока Сандерс звонил в полицейский участок, мужчина ушел. Запомнив имя миссис Синклер и вновь взяв зонтик, Сандерс поднялся наверх. Он застал Марсию Блайстон сидящей на резном дубовом сундуке в коридоре. Вытянув ноги в желтовато-коричневых чулках, чуть забрызганных грязью, она пристально смотрела на носки своих замшевых туфель. Когда девушка подняла взгляд, Сандерс вновь отметил, как необычно блестят белки ее глаз.

— Скажите честно, — с ходу начала она. — Он умрет?

— Нет.

— Кто та женщина? — спросила Марсия, кивнув в сторону закрытой двери.

— Клерк снизу говорит, это некая миссис Синклер. Но я понятия не имею, кто она. Вы узнали кого-то, помимо вашего отца?

— Ну, там этот мистер Хэй, который... — Она запнулась. — Итак, остается лишь один незнакомый нам человек — седой старик. Но что же все-таки произошло? Вы мне расскажете? Говорите, всех отравили белладонной или чем-то еще...

— Скорее всего, атропином. Это алкалоид белладонны.

— Так, значит, атропин! Хотите сказать, кто-то пытался убить сразу несколько человек, которые были в комнате?

— Возможно, — осторожно согласился Сандерс. — Или ат­ропином могли воспользоваться непосредственно как наркотиком, чтобы одурманить их всех. Атропин вызывает своего рода помутнение сознания. Жертва не успевает понять, что с ней происходит, и теряет способность двигаться. Я подумал, вы могли бы нам помочь.

— Кто — я?

— Да. Что, по-вашему, могло случиться с вашим отцом сегодня вечером и чего вы боялись?

Марсия подскочила на месте, тут же устыдившись собственной реакции. Она была явно напугана и не могла скрыть страх:

— Я не знаю.

— Но... — с раздражением начал Сандерс, однако вовремя остановился и не стал выговаривать девушке сухим лекторским тоном, как иногда выговаривал нерадивым студенткам в институте. — Но должно же быть что-то?

— Да, было. Я знаю, мистер Хэй был для отца что цикута... — Она смутилась, запнувшись на неудачном выборе слов. — И все же отец настаивал на визите сюда. К тому же сегодня к нему приходил адвокат, чтобы составить завещание. И более того, отец вел себя как-то странно. Он...

— Да, продолжайте.

— Как раз перед тем, как выйти из дому, он рассовал по карманам четверо часов, — спокойно взглянув на Сандерса, сказала Марсия.

— Четверо чего?

— Часов. Штуковин, по которым определяют время. Ой, я знаю, вы решите, что я полная идиотка, но нет! Это сущая правда. Джефферсон, его лакей, тоже видел. Он как раз и рассказал мне об этом, потому что был встревожен. Надев смокинг, отец разложил часы по карманам жилета и брюк. Он взял одни часы из комнаты матери, а еще одни позаимствовал у Джефферсона...

В процессе расспросов Сандерс, умерив свою любознательность ученого, не стал подвергать сомнению состояние психики сэра Денниса Блайстона. Тем более что во внешнем облике того не было ничего странного: интересный мужчина, как сказала его дочь, хотя и сидевший за столом в нелепой позе.

— Да, но скажите, зачем ему понадобилось столько часов?

— Откуда мне знать? Если бы знала, не беспокоилась бы.

— Часы все еще при нем?

— Не знаю, — резко ответила Марсия. — Вы просили ничего не трогать, и я послушалась, только удостоверилась, что он жив. — Замолчав, она вновь взглянула на Сандерса. — К тому же вы знаете, что Феликса Хэя не отравили. Его закололи — полагаю, тем маленьким клинком, встроенным в зонтик, предмет ваших неусыпных забот.

— Да, — согласился он.

Наступила пауза.

— Вот почему я спросила, что произошло, — повторила она. — Кто-то пытался убить их всех или, возможно, просто накачать наркотиками...

— Кто-то из их компании?

— Вполне возможно, — живо отозвалась девушка. — Может быть, злоумышленник добавил небольшую дозу яда в каждый из стаканов, за исключением собственного, и сделал вид, что тоже пьет. Когда все отключились, он убил Хэя, а потом сам выпил яд, чтобы впоследствии никто его не заподозрил. Или же — что, думаю, более вероятно — яд подмешал в напитки посторонний человек. Когда все четверо были без сознания, этот посторонний заколол Хэя и скрылся, понимая, что под подозрением окажется один из находившихся в комнате людей.

Сандерс не раз сталкивался со сложными задачами. Он был из тех блестящих молодых людей, которые способны ночи напролет просиживать над головоломками. Чем более абстрактной и сложной была задача, тем больше она ему нравилась. Он решил, что в аргументах девушки есть изъяны.

— В любом случае не проще было бы просто отравить Хэя? Зачем убийце понадобился зонтик со встроенным лезвием?

— Ну да, в том-то и дело.

— И более того, если убийца — посторонний человек, пожелавший навлечь подозрение на кого-то из этой компании, то почему он, уходя, оставил зонтик на лестнице двумя пролетами ниже, буквально у всех на виду? Все это означает, что мы строим догадки, не имея информации.

— Да уж, это не дело, — усмехнулась Марсия. — Вы такой забавный и даже симпатичный. Где же нам взять информацию?

Сандерс был озадачен.

— Постараемся разобраться, — сказал он. — Кем был этот Хэй и зачем кому-то понадобилось убивать его?

Доктор вновь почувствовал, как девушка словно надела мас­ку отрешенности и невинности, пытаясь ускользнуть от темы, хотя ее взгляд оставался пристальным.

— Вы что-нибудь о нем знаете? Он был приятелем вашего отца?

Марсия как будто прочла его мысли.

— Если вы считаете его мошенником, — сказала она, — или шантажистом, выбросьте это из головы. Он инвестиционный брокер. У него куча денег. Все его знают. Возможно, не все деньги он заработал честным путем, но во всяком случае все они нажиты на фондовой бирже.

— Вы были с ним знакомы?

— Немного.

— Он вам нравился?

— Я терпеть его не могла, — с неожиданной откровенностью призналась Марсия. — Я не считала его забавным, и его шутки не казались мне смешными, хотя люди всегда называли мистера Хэя общительным и добрым. И он слишком много хотел знать. Ему не нужна была информация для конкретной цели, он прос­то хотел знать...

Она обратила взор на закрытую дверь гостиной, и та, словно в ответ, открылась.

С шумом захлопнув за собой дверь, из комнаты вышел служащий Англо-египетской импортной компании.

— Хорошенькое дело! — нервно воскликнул он.

Сандерс с досадой подумал, что совершенно забыл об этом человеке.

— Там творится что-то непонятное. Как мы все это объясним? А?

— Нам ничего не придется объяснять, — сказал Сандерс. — Вы ведь ни к чему не прикасались, да?

— Я в чужие дела не лезу, — огрызнулся мужчина и сердито добавил: — Моя фамилия Фергюсон. Я работаю внизу у Бернарда Шумана. Бернард Шуман тоже там.

— Это который?

Фергюсон приоткрыл дверь. Стал виден край длинного стола, на котором распростерся лицом вниз старик с жесткими седыми волосами.

— Это он. Говорите, вы врач, молодой человек? Он плох?

— В смысле, поправится ли он?

— Именно об этом я и спрашиваю, молодой человек.

— Поправится, — сухо ответил Сандерс. — Мне просто интересно, можете ли вы прояснить то, что произошло этим вечером?

— Нет. Я иду домой.

— Ну, дело ваше. Если хотите, идите домой. Только в полицию вас все равно вызовут.

Оставив слова Сандерса без ответа, Фергюсон заковылял к выходу. Но, пройдя несколько шагов, остановился и сердито обернулся:

— Что я могу об этом знать? Я в чужие дела не лезу.

— Конечно. Именно поэтому вам, возможно, известно что-то об этом происшествии. Вы сказали, что какое-то время находились в своей конторе внизу. Громкий смех, о котором вы упоминали, мог быть истерией в результате действия наркотика. К примеру, вы могли заметить, что кто-то входил или выходил в это время.

Фергюсон сжался:

— Я отвечу властям, если меня спросят. Но не вам.

— То есть вы не хотите помочь?

— То есть я не обязан помогать вам.

—А что скажете о своем директоре?

— Что я скажу о нем? — переспросил Фергюсон зычным голосом, который не вязался с его жалким видом. — Если уж Бернард Шуман вознамерился в своем возрасте пить коктейли и вообще развлекаться, то пусть радуется, что легко отделался.

— Жаль, что вы так враждебно настроены, — заметила Марсия, испытывая, видимо, некоторый страх перед клерком. — Никакого вреда вам не будет, если поможете нам. Там мой отец, и он...

Неожиданно Фергюсон выказал проблеск интереса:

— Ваш отец? Кто он?

— Сэр Деннис Блайстон. Сидит напротив этого мистера Шумана. Высокий мужчина пятидесяти лет...

— Тот, что с часами, — глядя на ковер, пробурчал Фергюсон. — Нет, я с ним незнаком. Чем же он знаменит?

— Он известный хирург, — сухо проронила Марсия.

Сандерс замер от неожиданности. Теперь он понял, почему это имя было ему смутно знакомо и почему Марсия Блайстон предполагала, что он наслышан о ее отце. Хотя это была не его сфера деятельности, Сандерс вспомнил, что Блайстон считается светилом медицины и прославился благодаря операциям на головном мозге. Но этот факт интересовал Сандерса меньше, чем нагловатый двусмысленный вопрос Фергюсона: «Чем же он знаменит?»

— Они все известные люди? — поинтересовался Сандерс.

— Ну еще бы! — с издевкой проронил Фергюсон. — Откуда мне знать? Я всего лишь рабочая лошадка и пашу на Бернарда Шумана. А вы, похоже, приятель Феликса Хэя, а иначе не стали бы заходить к нему. Так что вы знаете все лучше меня. А вот та красивая дама, миссис Синклер, — известный художественный критик и к тому же коллекционер произведений искусства, если вас это интересует. Мой шеф Бернард Шуман получил награду от правительства Египта. Он единственный сумел воспроизвести процесс бальзамирования времен Девятнадцатой династии. Так, во всяком случае, говорят.

От ехидного тона клерка Марсию передернуло. На Сандерса же он никак не подействовал. Доктор не спускал глаз с приоткрытой двери, за которой вокруг стола восседала безмолвная компания.

— Да, — согласился Сандерс. — Все они известные в своих кругах люди. Но что они здесь делали?

— Что делали? — мигом отозвался Фергюсон. — Сами видите, молодой человек. Веселились на вечеринке. Валяли дурака.

— Вы в это верите? Я не верю.

— Не понимаю, о чем вы толкуете, молодой человек, — провизжал Фергюсон. — Феликс Хэй всегда устраивал вечеринки, пока приличные люди работали.

— Я выскажу вам свое мнение, — просто ответил Сандерс. — Не очень похоже, чтобы они веселились, в том-то и дело. Взгляните, как они сидят, каждый на определенном месте вокруг стола, как манекены в витрине, и точно напротив каждого стоит стакан. Это не похоже на случайное сборище, напоминает скорее заседание правления.

Марсия изменилась в лице.

— Вот именно, — вмешалась она. — Что-то постоянно тре­вожило меня в этой сцене, но, хоть убей, я не могла понять, что именно. Но вы догадались. Мой отец в жизни не бывал на вечеринках. Он практически не пьет, опасается. Знаете, все это так странно, ужасно странно.

Сумрак в коридоре, казалось, сгустился, и дождь как будто сильнее застучал по крыше. Фергюсон поспешно захлопнул дверь в гостиную и обратился к Сандерсу:

— Что именно вам известно?

— Ничего, — признался Сандерс, ненавидевший ложь, со всем пылом ученого. — Но ведь что-то тут не так, верно?

— Я ничего вам не говорил, молодой человек!

— Ну могли бы и сказать, — примирительно произнес доктор. — Чудной вы малый, конечно. Не знаю, что и думать о вас и ваших фокусах, но, полагаю, полиция вами заинтересуется.

Клерк взглянул на Сандерса с косой ухмылкой. От его чопорности не осталось и следа.

— Полиции до меня дела нет, — скептически покачал он головой. — Никогда они меня не трогали и не тронут. Я же вам сказал, кто я такой, всего лишь рабочая лошадка Бернарда Шумана. Все равно что какой-нибудь скарабей или мумия. Сдается мне, вы человек честный! — добавил Фергюсон, словно до него наконец дошли слова Сандерса. — Так и быть, дам вам бесплатный совет. Не впутывайте сюда полицию. Не делайте этого, если хоть немного дорожите собственным здоровьем. Занимайтесь своими микробами и лекарствами и не лезьте в дела, в которых ничего не смыслите.

— Почему?

Фергюсон вдруг рассвирепел:

— Ладно, вам скажу. Взгляните на этих четверых, сидящих в гостиной. Это состоятельные известные люди. Они спят в мягких постелях, и кошмары их не мучают. На приходских собраниях они очаровывают всех и каждого. Но хотите узнать правду? Все они — преступники, а кое-кто даже убийца. Вы в каком-то смысле правы, назвав их сборище заседанием правления. Вы и представить себе не можете, сколько коварства, лжи и откровенной злобы таится в их душах. Беда в том, что никто не знает, в каком преступлении повинен каждый из них. Никто не знает, кто из них убийца, а у кого руки относительно чистые. А когда узнает, будет слишком поздно. Вот я и говорю: послушайтесь мо­его совета и держитесь от них подальше.

Побледнев и свирепо насупившись, Фергюсон взглянул на Марсию и Сандерса. Затем, не дожидаясь ответа, заковылял к лестнице. И вновь от проходящего по улице грузовика затряслась безмолвная компания, и Сандерс, не отличавшийся богатым воображением, почувствовал приступ тошноты. Возможно, это был страх.

Глава третья

В начале третьего ночи Сандерс сидел в тускло освещенной приемной Гилфордской больницы и, не глядя, листал журнал. От переутомления немного дрожали руки. Все уже было сделано. Людей действительно отравили атропином, но, судя по назначенному им лечению, Сандерс серьезно недооценил дозу яда. В больнице распоряжался доктор Нильсен, в квартире Хэя работали полицейские.

Просчет Сандерса мог иметь серьезные последствия, и доктор корил себя за самонадеянность, вызванную желанием успокоить Марсию Блайстон. С досады он швырнул журнал на стол, и в этот момент в комнату ожидания вошел старший инспектор Хамфри Мастерс.

Сандерс отлично знал его. Мастерс — румяный, невозмутимый, как карточный шулер, с седеющими волосами, тщательно зачесанными набок и прикрывающими лысину, — выглядел приветливым, насколько позволяли обстоятельства. А обстоятельства были таковы, что его вытащили из постели в полвторого ночи.

— А, это вы! — добродушно приветствовал его Мастерс. Придвинув к себе стул, он положил на стол свой портфель. — Дело дрянь, прямо скажу. Но, к счастью, вы оказались на месте происшествия. Приятно иметь дело с надежными людьми.

— Благодарю вас.

Мастерс заговорил доверительным тоном:

— Послушайте, я только что предварительно осмотрел квартиру. И пока парни занимаются своим делом, решил заглянуть сюда, узнать про пострадавших. Конечно, обидно, что «скорая» увезла их оттуда до нашего появления...

— Лучше уж один труп, чем четыре. Тот старик, мистер Шуман, был совсем плох.

— То же самое сказал мне и врач. — Мастерс пристально взглянул на доктора. — Да я ни в чем вас не виню, сэр. Понимаю, вы все сделали как надо. Врач говорит, все трое уже вне опасности, но до завтра их лучше не беспокоить. Можно ему доверять?

Мастерс руководствовался в жизни простым правилом: подозревать каждого.

— Что ж, Нильсен свое дело знает. Даже если вы попытаетесь допросить их сегодня, вряд ли узнаете что-то важное.

— Именно. С другой стороны, — рассудительно сказал Мас­терс, — врач говорит, что дама, миссис Синклер, отделалась сравнительно легко. Видимо, приняла не такую большую дозу яда, как остальные. Так что, полагаю, не будет особого вреда, если я задам ей несколько вопросов? Разумеется, тактично и спокойно. Если Нильсен не станет возражать... О-о, я знаю, вы позволите, сэр. Но прежде, если вы ничего не имеете против, я хотел бы услышать от вас подробное изложение событий, вашу версию происшествия. Мисс Блайстон сейчас наверху с отцом, ей не до разговоров.

Пока Сандерс подробно излагал инспектору суть происшест­вия, тот делал записи. Не дождавшись конца рассказа, Мастерс принялся вышагивать по комнате, нахмурив лоб и побагровев больше обычного.

— Это просто нечто, мы снова вляпались! — воскликнул он. — Интересно, что скажет об этом сэр Генри? — Инспектор задумался. — Дело даже более странное, чем вам кажется, доктор. Давайте проясним одну вещь. Этот тип Фергюсон прямо назвал всех четверых, находившихся в той комнате, преступниками. Верно?

— Да.

— Может, это была фигура речи?

— Мне кажется, его слова не были похожи на фигуру речи. Жаль, вы его не слышали...

— Все были преступниками, а некоторые — убийцами, — в задумчивости повторил Мастерс. — Вот так. Поскольку мистер Хэй мертв, я не слишком удивлен последним словам. Фергюсон говорил что-то еще?

— Нет, он спустился и заперся в конторе.

Старший инспектор прикусил губу:

— Да, знаю я таких. То молчит как рыба, то вдруг разозлится по какому-то пустяковому поводу. Или вдруг неожиданно выболтает то, что не надо было. Хотя нам-то это на руку. Фергюсон намекал вам на то, что эти четверо могли там делать?

— Нет.

— Но вы полагаете, он знает?

— Думаю, знает или подозревает.

— Ах вот как... Скажите-ка, доктор, — продолжал Мастерс, с заговорщицким видом пододвигая стул и усаживаясь на него, — а что говорит об этом мисс Блайстон?

Сандерс насторожился:

— О чем конкретно?

— Полно, полно, сэр! — Голубые проницательные глаза Мас­терса впились в доктора, приводя его в замешательство. — Ведь Фергюсон считает ее отца по крайней мере одним из преступников. И что? Это ее не удивило, не взбесило или типа того? Что она сказала?

— Сказала, что Фергюсон, вероятно, сам убил Хэя. Когда мы впервые увидели его на лестничной площадке, он как раз вытирал руки полотенцем. И мисс Блайстон решила, что он отмывал кровь.

В голосе Сандерса чувствовалась ирония, и Мастерс позволил себе снисходительно улыбнуться, однако глаза его оставались серьезными.

— Это вполне возможно, — заметил он. — Но у нее самой были хоть какие-то предположения относительно того, чем эти люди занимались наверху?

— Сомневаюсь.

— И тем не менее, сэр, она пошла туда за отцом и, вероятно, долго ждала его в столь поздний час лишь потому, что он только что составил завещание и вышел из дому с четырьмя наручными часами в кармане. Мне сказали, что сэр Деннис Блайстон — известный хирург.

— Да, верно. — Сандерс нетерпеливо заерзал. — Не слишком ли мы полагаемся на слова клерка Шумана? Вы — старший инс­пектор уголовной полиции. Вам что-нибудь известно об этих людях как о преступниках?

— Я ничего не принимаю на веру, сэр, — ответил Мастерс. — Не могу сказать, что знаю кого-то из них с этой стороны. Уж поверьте, не стану я поднимать шум из-за слов этого малого Фергюсона. А теперь о деле. Мне хотелось бы услышать ваше мнение о других вещах — с точки зрения медицины, и не только. — Мас­терс подался вперед, выпучив глаза. — Навскидку — что показалось вам самым странным в этом деле, помимо массового отравления и убийства с помощью встроенного клинка?

— Сэр Деннис Блайстон с его часами.

— Ошибаетесь. Ибо это еще не все. Я осмотрел вещи пострадавших. Так вот, сэр, у миссис Синклер и мистера Шумана было с собой нечто не менее странное, чем четверо часов сэра Денниса. Хотите узнать что? Извольте. В правом кармане смокинга мис­тера Бернарда Шумана я обнаружил звонковый механизм будильника...

— Что-что?

— Звонковый механизм будильника, — не без удовольствия повторил Мастерс. — Пружина, молоточек — все, за исключением звонка. Части были старые и немного заржавевшие, но в рабочем состоянии. К тому же в нагрудном кармане пальто Шумана лежало большое выпуклое стекло, вроде увеличительного. Что вы на это скажете?

Сандерс задумался.

— Шуман занимается египетскими древностями, — сказал он. — Так что неудивительно, что вы нашли у него увеличительное стекло. Но не возьму в толк, зачем ему понадобились колесики и пружинки от будильника. У миссис Синклер вы тоже что-то обнаружили?

— О да. В ее сумочке было два пузырька: с негашеной извес­тью на пять унций и с фосфором тоже на пять унций.

Наступило молчание.

— Послушайте, сэр! — громко постучав пальцем по столу, воскликнул Мастерс. — Вы химик. Зачем понадобились утонченной светской даме негашеная известь и фосфор?

Сандерс в недоумении пожал плечами:

— Я не знаю. Фосфор, разумеется, яд. Вообще удивительно, что убийцы прибегают к нему так редко. Вычислить убийцу по фосфору практически невозможно, поскольку его может раздобыть кто угодно. К примеру, чтобы сделать дело, достаточно шестнадцати спичечных головок. Что касается негашеной извести...

Старший инспектор изумленно воззрился на молодого человека, с серьезным видом излагающего разнообразные способы убийства.

— Хм, да, — откашлявшись, сказал Мастерс. — Но ведь в данном деле фосфор не рассматривается в качестве яда? Нет. В таком случае зачем ей негашеная известь и фосфор?

— Ну если уж на то пошло, зачем импортеру египетских древностей понадобились детали будильника и зачем известный хирург берет с собой на званый вечер множество наручных часов?

Мастерс кивнул, словно нехотя соглашаясь. В то же время Сандерса не покидало чувство, будто старший инспектор что-то скрывает, да еще и радуется чему-то. Он весь светился от удовольствия. Сэр Генри Мерривейл догадался бы сразу, но у Сандерса были только смутные подозрения, от которых ему стало не по себе.

— Послушайте, инспектор, что вы там замышляете?

— Замышляю, сэр? — с невинным видом переспросил Мас­терс. — Да ничего. Просто мне интересно, есть ли у вас другие предположения.

— Пока нет. Вы ведь не считаете всех их убийцами, а эти пред­меты — доказательствами преступлений?

— А-а! Все может быть.

— Или нет. По вашему виду не скажешь, что вы сами в это верите. Фосфор — действительно яд, но невозможно убить человека наручными часами или стеклянной пластиной.

К его удивлению, Мастерс оглушительно расхохотался:

— Напоминает принадлежности фокусника или мага, да? Полно, доктор, не злитесь. Я не хотел вас обидеть. Если это то, что я предполагаю, то смеяться не над чем, и дело много серьезней, чем кажется. Все же мне хотелось бы повидаться с этим малым Фергюсоном. А сейчас не желаете составить мне компанию в беседе с миссис Синклер?

Миссис Синклер поместили в одну из немногих одноместных палат Гилфордской больницы. Она полулежала на подушках в кровати, выкрашенной в белый цвет. Висящая в изголовье лампа с абажуром бросала свет на волосы женщины. Рядом с кроватью стоял доктор Нильсен и тихо разговаривал с пациенткой.

Сандерс сразу отметил про себя, что она никак не похожа на женщину, которой только что сделали промывание желудка, дали рвотное и сульфат цинка. Он подумал, что ее могла убить одна мысль об этом, — настолько она казалась хрупкой и нежной.

С лица миссис Синклер сошел яркий румянец, тело расслабилось. Хотя в квартире Хэя она выглядела несколько старше, ей не могло быть больше тридцати. Фигура ее отличалась стройностью и округлостью форм. Ее длинные, очень темные блестящие волосы были заправлены за уши, открывая круглое, весьма красивое чувственное лицо с огромными иссиня-черными глазами, маленьким ртом и крепким подбородком. Это лицо поражало необычайной серьезностью и в то же время мечтательностью. Простая больничная сорочка казалась на миссис Синклер едва ли не вечерним платьем. В целом это была весьма привлекатель­ная женщина, с чем, очевидно, согласился бы и доктор Нильсен.

Мастерс в нерешительности откашлялся. Как заметил позже Сандерс, только миссис Синклер из всех свидетелей как будто немного смущала его.

— Только пять минут, не забудьте, — предупредил доктор Нильсен. — И я останусь здесь, чтобы проследить за вашей беседой.

— Пожалуйста, поговорите со мной, — низким голосом попросила женщина. — Доктор Нильсен как раз рассказывал мне о том, что произошло.

Старший инспектор едва удержался, чтобы не выругаться.

— Меня не волнуют ваши полицейские уловки, — отрезал доктор. — Вы занимайтесь своим делом, а я буду заниматься своим. Мое дело — заботиться о пациентах.

— Совершенно верно, — согласился Мастерс в своей обычной вкрадчивой манере. — Итак, мэм, как вы знаете, я офицер полиции и хочу задать вам несколько вопросов. Не обращайте внимания на мой блокнот, это простая формальность.

Миссис Синклер, грустно улыбнувшись, поблагодарила его и грациозно откинулась на подушки. Ее зрачки по-прежнему оставались немного расширенными.

— Ваше имя, мэм?

— Бонита Синклер.

— Полагаю, вас нужно называть «миссис»?

— Да, я вдова.

— Где вы живете, мэм?

— Челси. Чейни-Уок, триста сорок один.

Мастерс оторвал взгляд от блокнота:

— Чем вы занимаетесь, мэм? У вас есть профессия?

— Да, я работаю. — По ее тону можно было подумать, что она считает это очком в свою пользу. — Я консультант в области живописи, а иногда торгую картинами. К тому же я много пишу для «Национального художественного обозрения».

Старший инспектор захлопнул блокнот:

— Итак, мэм, вы знаете, что вечером был убит мистер Феликс Хэй?

Наступила пауза. Женщина как будто вздрогнула. Потом ее глаза наполнились слезами — Сандерс заметил их блеск в свете лампы. Он готов был поклясться, что слезы искренние.

— Об этом-то и рассказывал мне доктор. Это ужасно. Не люб­лю думать об ужасных, неприятных вещах.

— Что ж, мэм, боюсь, нам придется немного подумать об этих вещах. Я прошу вас начать с самого начала и рассказать обо всем, что произошло вечером.

Задрожав, миссис Синклер приподнялась на подушках:

— Но в том-то и дело. Я не знаю. Честное слово, я ничего не знаю. Последнее, что я помню, — это как кто-то за столом рассказывает какой-то анекдот. Очень смешной, ничего смешнее я в жизни не слышала. Я все смеялась и смеялась, пока мне не стало стыдно. Но потом вдруг все поплыло перед глазами и...

— Давайте начнем с самого начала. Как вы оказались в квартире мистера Хэя?

— Меня пригласили на вечеринку. Ничего похожего на шумное сборище, а всего лишь небольшой званый вечер.