Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: XSPO
- Kategorie: Geisteswissenschaft
- Sprache: Russisch
Это книга не для детей. Это не сборник сказок, а сундук с запретными артефактами. Внутри — 25 подлинных сказок братьев Гримм, услышанных из уст крестьянских рассказчиков — с мозолями на руках и безумием в голосе. Это тексты не для утешения, а для посвящения. Перевод выполнен специально для этого издания — с оригинальных немецких выпусков 1812–1857 годов. Без цензуры. Без прикрас. Без заимствований из дореволюционных или адаптированных версий. Здесь матерям отрубают руки за колыбельные («Девушка без рук»), сёстры варят зелья из ногтей своих соперниц («Белая и чёрная невеста»), а женихи коллекционируют пальцы невест, как драгоценности («Разбойничий жених»). Каждая история — слепок времени, в котором смерть была повитухой, а голод — главным сказочником. Особенность издания — не только сами сказки, но и тени между строк. После каждого рассказа — сноски, написанные при свете сальной свечи. Они раскрывают мотивы, быт и символику — всё то, что нельзя объяснить словами, но можно почувствовать кожей. Это книга для тех, кто готов сжечь свои детские воспоминания. Для тех, кто ищет не сказки — а правду. Сырую. Пахнущую дегтём и пеплом. Закройте обложку — и услышите, как страницы шепчутся у вас за спиной.
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 165
Veröffentlichungsjahr: 2024
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
УЖАСНЫЕ СКАЗКИ ГРИММ
Братья Гримм
Издательство XSPO
От Издательства
Перед вами книга, которую не стоит читать в одиночестве. На её страницах собраны самые мрачные и жестокие сказки, записанные братьями Гримм в их оригинальном виде, без поздних адаптаций и смягчающей цензуры. Это не просто привычный сборник сказок, а собрание историй, которые отражают суровые и порой пугающие реалии времени их создания.
XIX век, когда братья Гримм собирали и записывали эти сказки, был эпохой, полной трудностей, страданий и жестокости. Голод, болезни и смерть были частью повседневной жизни, и сказки рождались не просто для развлечения, а как способ осмыслить тяжёлые жизненные реалии и моральные уроки того времени.
Тексты, которые вы найдёте в этой книге, переведены напрямую с немецких оригиналов первых и последующих изданий: от «Allerlei-Rauh» 1812 года до последней редакции 1857 года («Ausgabe letzter Hand»). Отказавшись от цензурированных советских адаптаций, мы стремимся вернуть читателю подлинные сюжеты и образы, сохранив всю символику и глубину первоисточников.
Некоторые сказки могут показаться пугающими, поскольку они без прикрас затрагивают темы, такие как инцест, насилие и даже каннибализм. Но важно помнить, что именно через такие крайние ситуации народные сказки доносят до нас свою мораль и глубокую мудрость, учат не только распознавать добро и зло, но и понимать их сложную природу.
После каждой сказки вы найдёте подробные комментарии и толкования, раскрывающие их исторический и культурный контекст. Эти пояснения помогут вам лучше понять, почему персонажи поступают именно так, и что именно хотели донести до нас авторы.
Это издание предназначено для тех, кто готов увидеть настоящий, не приукрашенный мир сказок братьев Гримм. Оно поможет заглянуть в прошлое и лучше понять, какие глубинные истины и страхи скрываются за привычными сказочными сюжетами.
О можжевеловом дереве
Это было давным-давно, прошло уж больше двух тысяч лет. Жил-был богатый человек, и была у него прекрасная, добродетельная жена. Они сильно любили друг друга, но детей у них не было. И как они ни мечтали об этом, как ни молилась жена день и ночь, всё было напрасно.
Перед их домом был двор, а во дворе росло можжевеловое дерево. Однажды зимой жена вышла под дерево, села под ним и стала очищать яблоко от кожуры. Когда она чистила яблоко, то нечаянно порезала себе палец, и капля крови упала в снег.
«Ах!» — вздохнула она глубоко и, глядя на кровь перед собой, с грустью произнесла: «Если бы у меня был ребёнок, такой же красный, как кровь, и такой же белый, как снег...»
Как только она это сказала, в сердце её будто проснулась радость, и ей стало так легко, как будто всё могло сбыться. Она вернулась домой. Прошёл один месяц — снег растаял. Прошло два месяца — зазеленела трава. Прошло три месяца — из земли проросли цветы. На четвёртый месяц деревья покрылись листвой, и вся роща зазеленела. Птицы запели так звонко, что лес наполнился музыкой, и лепестки опадали с деревьев.
На пятом месяце можжевеловое дерево так сильно расцвело, что радость охватила женщину, сердце её прыгало в груди, и она опустилась на колени — не в силах справиться с этим чувством. На шестом месяце плоды на дереве налились, стали плотными и крупными. Тогда она притихла.
На седьмом месяце она стала есть ягоды можжевельника — с жадностью, будто в голоде. Ей сделалось тоскливо, и она занемогла. На восьмом месяце она позвала мужа, заплакала и сказала:
— Если я умру, похорони меня под можжевеловым деревом.
И с тех пор она обрела покой.
На девятом месяце она родила мальчика — белого как снег и красного как кровь, и, увидев его, от счастья сразу же умерла.
Муж похоронил её под можжевеловым деревом и долго плакал. Он плакал и плакал, но со временем боль утихла. А спустя ещё какое-то время он снова женился.
У него родилась дочь от второй жены. Но сын от первой был всё таким же прекрасным: белым как снег и красным как кровь. Когда мачеха смотрела на свою дочь, она радовалась, но когда замечала мальчика, её сердце наполнялось злобой. Он будто заслонял собой всё, ей казалось, что он мешает её дочери получить всё наследство. Злоба росла, и она начинала грубо обращаться с мальчиком: гоняла его из угла в угол, пихала и щипала, так что бедный ребёнок жил в постоянном страхе.
Когда он возвращался из школы, у него не было ни минуты покоя.
Однажды мачеха поднялась на чердак. К ней пришла её маленькая дочка и сказала: — Мама, дай мне яблоко. — Конечно, дитя моё, — ответила мачеха и дала ей прекрасное яблоко из сундука.
Сундук этот был большой, тяжёлый, с железным замком.
— Мама, — сказала девочка, — а брату ты не дашь яблока?
Это раздражало мачеху, но она сказала: — Дам, когда он вернётся из школы.
И, выглянув в окно, она увидела, что мальчик как раз идёт. Тогда злой дух овладел ею. Она выхватила яблоко у дочери и сказала: — Ты не получишь его первой, пока брат не придёт.
Она бросила яблоко в сундук и закрыла крышку. Мальчик вошёл в дом, и тогда она с притворной добротой сказала: — Милый сынок, хочешь яблоко?
— Мама, — сказал он, — что у тебя за страшный вид? Конечно, хочу.
— Иди сюда, — сказала она, — открой крышку и возьми себе яблоко.
Когда он наклонился над сундуком, она с силой захлопнула тяжёлую крышку. Голова мальчика отлетела и покатилась среди красных яблок.
Мачеха в ужасе подумала: «Как бы мне от этого избавиться?»
Она поднялась в спальню, открыла нижний ящик комода, достала белый платок, посадила тело мальчика на стул у двери, водрузила голову обратно на шею, повязала платок, чтобы не видно было шва, и вложила в руку яблоко.
В это время к матери на кухню пришла дочка, Марленхен. Она стояла у плиты и мешала кастрюлю с горячей водой.
— Мама, — сказала она, — брат сидит у двери, совсем бледный, и держит в руке яблоко. Я попросила его поделиться, но он ничего не ответил. Мне стало страшно.
— Иди ещё раз, — сказала мать. — Если он не ответит, дай ему по уху.
Марленхен подошла и сказала: — Брат, дай мне яблоко.
Он молчал. Тогда она шлёпнула его по щеке — и его голова упала на пол. Девочка в ужасе закричала, побежала к матери и в слезах закричала: — Мама, я нечаянно сбила брату голову!
— Марленхен, — сказала мать, — что же ты наделала! Но молчи, только молчи, иначе никто не должен узнать. Мы сварим его в солонине.
Она порезала тело мальчика на куски, положила в кастрюлю и сварила в пряной похлёбке.
Марленхен всё это время стояла рядом и горько плакала — её слёзы падали в суп, и потому повариха не клала туда соли.
Когда муж пришёл домой, он сел за стол и спросил: — Где мой сын?
Жена поставила перед ним большую миску с похлёбкой.
Марленхен не переставала плакать.
— Где мой сын? — спросил отец снова.
— Ах, — ответила мачеха, — он ушёл в гости к тёте. Он давно хотел туда, и я разрешила ему пожить у неё несколько недель.
— Как же так? — сказал отец. — Он даже не попрощался со мной...
— О, он торопился и просил не сердиться. Он очень хотел туда.
— Мне грустно. Всё-таки он должен был сказать мне прощай.
Он начал есть и сказал: — Марленхен, чего ты всё плачешь? Брат ведь скоро вернётся.
— Ах, жена, — добавил он, — какая вкусная еда! Дай мне ещё.
Чем больше он ел, тем больше хотел. Он сказал: — Давайте всё сюда. Вы ведь и не захотите этого есть. Всё это как будто для меня.
Он ел и ел, а кости бросал под стол, пока всё не съел.
Марленхен тем временем подошла к комоду, достала из нижнего ящика лучший шёлковый платок, собрала в него все косточки и вынесла их во двор. Она положила их в зелёную траву под можжевеловое дерево и залила их своими слезами.
Как только она это сделала, у неё на душе стало легче, она перестала плакать.
Тогда можжевеловое дерево затрепетало, его ветви разошлись в стороны и снова сомкнулись, будто кто-то радовался и хлопал в ладоши.
Из дерева поднялся лёгкий туман, в котором сверкал огонь, и из него вылетела чудесная птица. Она прекрасно пела и высоко поднялась в небо. Когда же исчезла, можжевеловое дерево снова стало как прежде, а платок с косточками исчез.
Марленхен вернулась в дом, села к столу и ела с радостью в сердце, будто брат её всё ещё был жив.
Птица же полетела прочь и села на крышу дома ювелира, после чего запела:
«Меня мать убила, Меня отец съел, А сестра Марленхен Все мои косточки Собрала, обвила В платок шёлковый алый И под можжевеловым Деревом схоронила. Ки-ви, ки-ви! Какая же я чудесная, дивная птица!»
Ювелир сидел в мастерской и ковал золотую цепочку. Он услышал птицу, что сидела у него на крыше и пела, и песня показалась ему такой прекрасной, что он вышел из дома. На ходу он потерял один башмак, но не обратил на это внимания. Он вышел на улицу в одном башмаке и в чулке, с фартуком на животе, в одной руке у него была цепочка, в другой — щипцы, и солнце сияло ярко над улицей. Он остановился и посмотрел на птицу.
— Птица, — сказал он, — как чудесно ты поёшь! Спой мне ещё раз!
— Нет, — ответила птица, — я не пою дважды даром. Дай мне золотую цепочку, тогда я спою снова.
— Вот, — сказал ювелир, — бери цепочку, только спой мне ещё раз.
Птица взяла цепочку в правую лапку, села перед ювелиром и снова запела:
«Меня мать убила, Меня отец съел, А сестра Марленхен Все мои косточки Собрала, обвила В платок шёлковый алый И под можжевеловым Деревом схоронила. Ки-ви, ки-ви! Какая же я чудесная, дивная птица!»
Потом птица улетела к сапожнику, села на его крышу и запела ту же песню. Сапожник выскочил на улицу в одних рукавах и, заслоняя глаза от солнца, воскликнул: — Птица, как ты поёшь! Жена, дети, подите сюда — посмотрите на эту птицу!
Вышла жена, потом дочь, затем подмастерья, мальчики и девочки — все собрались на улице и смотрели на чудесную птицу. У неё были перья ярко-красные и зелёные, а вокруг шеи сверкало золото, глаза её сияли как звёзды.
— Птица, — сказал сапожник, — спой мне ещё раз.
— Нет, — ответила она, — я не пою дважды даром. Дай мне что-нибудь.
— Жена, — сказал сапожник, — принеси с верхней полки в шкафу те красные туфли.
Жена принесла их.
— Вот, птица, — сказал сапожник, — спой теперь ещё раз.
Птица взяла туфли в левую лапку, снова села на крышу и запела ту же песню.
Затем она улетела далеко к мельнице. Там двадцать мельников точили один и тот же жернов, долбя камень: тук-тук, тук-тук, и мельница скрипела скрип-скрап, скрип-скрап. Птица села на липу перед мельницей и запела:
«Меня мать убила...»
Один из мельников прекратил работу и прислушался.
«Меня отец съел...»
Ещё двое подняли головы.
«А сестра Марленхен...»
Ещё четверо отложили дело.
«Все мои косточки Собрала, обвила В платок шёлковый алый...»
Остались работать только восемь.
«И под можжевеловым...»
Теперь только пятеро.
«Деревом схоронила. Ки-ви, ки-ви! Какая же я чудесная, дивная птица!»
Остановились все.
— Птица, — сказали они, — как чудесно ты поёшь! Спой нам ещё раз.
— Нет, — ответила птица, — я не пою дважды даром. Отдайте мне мельничный жернов.
— Если ты споёшь только для меня, — сказал один, — ты получишь жернов.
— А мы согласны, — добавили остальные.
Они подняли жернов с помощью деревянных балок, обвязали верёвкой. Птица просунула шею в отверстие жернова, повесила его себе на шею, как ожерелье, и снова взлетела на дерево, расправив крылья.
В правой лапе у неё была цепочка, в левой — туфли, а на шее висел жернов.
Потом она полетела обратно к дому своего отца. В доме в это время отец, мачеха и Марленхен сидели за столом. Отец сказал: — Ах, как легко у меня на сердце, чувствую себя радостно и свободно.
— А мне тревожно, — сказала мачеха. — У меня как будто гроза в крови.
А Марленхен сидела в углу и горько плакала. Тогда птица подлетела к дому и села на крышу.
— Ах, — сказал отец, — как я счастлив! Солнце так ярко светит, будто я снова увижу старого друга.
— Нет, — сказала мачеха, — у меня мороз по коже, и мне как будто огонь по жилам течёт.
Марленхен всё плакала, лицо её было закрыто платком, и она вся дрожала от слёз.
Птица села на можжевеловое дерево и снова запела:
«Меня мать убила...»
Мачеха зажала уши, зажмурила глаза и не хотела ни видеть, ни слышать, но в ушах у неё гремело, будто буря, и глаза жгло, как от молнии.
«Меня отец съел...»
— Ах, жена, — сказал муж, — это дивная птица! Как чудесно она поёт. Солнце так ярко светит, и воздух пахнет корицей.
«А сестра Марленхен...»
Марленхен подняла голову, слёзы у неё вдруг прекратились. Отец сказал: — Я должен выйти! Мне надо взглянуть на эту птицу поближе.
— Не ходи, — вскрикнула мачеха, — мне кажется, будто весь дом вот-вот загорится!
Но он всё же вышел.
«Все мои косточки Собрала, обвила В платок шёлковый алый И под можжевеловым Деревом схоронила. Ки-ви, ки-ви! Какая же я чудесная, дивная птица!»
В тот момент птица отпустила золотую цепочку, и она упала точно на шею отцу, красиво легла и прекрасно подошла по размеру.
Он вернулся в дом и сказал: — Посмотри, какая чудесная птица! Она подарила мне золотую цепочку, и как она великолепно выглядит.
Мачеха же так перепугалась, что упала навзничь, её чепец слетел с головы.
А птица снова запела:
«Меня мать убила...»
— О, если бы я была под тысячью пластов земли, лишь бы этого не слышать! — воскликнула она.
«Меня отец съел...»
И она упала замертво.
«А сестра Марленхен...»
— Ах, — сказала Марленхен, — пойду и я посмотреть, даст ли мне птица что-нибудь?
Она вышла во двор.
«Все мои косточки Собрала, обвила В платок шёлковый алый...»
Птица бросила ей туфли.
«И под можжевеловым Деревом схоронила. Ки-ви, ки-ви! Какая же я чудесная, дивная птица!»
Марленхен почувствовала себя радостной и счастливой. Она надела красные туфельки и вприпрыжку вернулась в дом.
— Ах! — сказала она, — когда я выходила, мне было так тяжело, а теперь я чувствую себя так легко! Какая дивная птица — подарила мне эти туфли!
— Нет! — закричала мачеха, вскочив с места, волосы её встали дыбом, как языки пламени. — Нет, будто мир рушится! Я тоже выйду! Посмотрю, станет ли мне легче!
Но едва она ступила за порог — бах! — птица сбросила на неё жернов, и он разбил ей голову в кровь.
Отец и Марленхен услышали удар и выбежали на улицу. Из того места, куда упал жернов, вырывался дым, огонь и пламя. Когда всё рассеялось, перед ними стоял их маленький мальчик, живой и здоровый. Он взял отца и Марленхен за руки, и все трое сели за стол — и ели вместе с радостью в сердце.
Примечание
Сказка «О можжевеловом дереве» (нем. Von dem Machandelboom) — одно из самых жестоких, мрачных и многослойных произведений в собрании братьев Гримм. Она построена на глубинных фольклорных мотивах, восходящих к дохристианским культурам, античным мифам и архаическим ритуалам.
Можжевеловое дерево здесь выступает как священное древо смерти, очищения и вечного возвращения. В немецкой народной традиции это растение ассоциировалось с погребением и защитой от злых духов. То, что мать просит похоронить себя под можжевельником, создаёт ритуальную связь между её смертью и последующим чудом возрождения: сын, убитый и расчленённый, перерождается в волшебную птицу, вылетающую из дерева. Это классическая метаморфоза — трансформация из жертвы в духа, несущего возмездие и восстановление справедливости.
Желание родить ребёнка «такого же красного, как кровь, и белого, как снег» — это один из архетипов европейского фольклора, отсылающий к образу избранного, сверхъестественного дитя. Но в отличие от «Белоснежки», где подобное описание связано с романтическим чудом, здесь оно служит зловещим предзнаменованием: жизнь сына связана с неизбежной смертью матери, а позже — с трагедией всей семьи.
Сцена убийства ребёнка и его поедания отцом — один из наиболее шокирующих эпизодов во всей книге. Он перекликается с древнегреческими мифами (например, с историей Атрея или Терея), где нарушенные родственные связи караются через акты каннибализма. В сказке братьев Гримм это не просто жестокость ради эффекта, а выражение крайней формы разрушения семейного порядка. Возмездие здесь приходит изнутри системы, через фигуру невинной Марленхен — тихой, плачущей свидетельницы. Её слёзы, заменяющие соль в еде, становятся ритуальным элементом очищения, а её забота о костях брата запускает процесс его метафизического возвращения.
Птица, в которую превращается мальчик, несёт в себе одновременно функции духа, судии и мстителя. Её песня — это не просто колыбельная или заклинание, а баллада-признание, исполненная с намерением восстановить справедливость. Примечательно, что птица требует плату за каждое исполнение: золотую цепочку, туфли, жернов. Эти предметы не случайны — они символизируют справедливость (цепь), обновлённую радость (туфли) и кару (жернов). Последний падает на голову мачехи с небес, в буквальном и символическом смысле, как окончательный акт расплаты.
Структура сказки выстроена по магическому принципу троичности: песня повторяется трижды, каждый раз после неё следует дар, и лишь в конце — наказание. При этом отец и сестра не получают никакого упрёка: это не христианская исповедь, а языческая формула — зло устранено, равновесие восстановлено, и всё возвращается в мирный быт. Мальчик воскресает, все садятся за стол, как будто ничего не произошло, — и именно в этом, а не в морали, заключается истинный смысл сказки.
Птичка Фитцера
Жил-был однажды колдун, и умел он принимать облик нищего. Он ходил от дома к дому, просил подаяния — и похищал красивых девушек. Никто не знал, куда он их уводил, потому что никто из них никогда не возвращался.
Однажды он появился у дверей одного дома, в котором жили три прекрасные дочери. Он выглядел как жалкий, измождённый странник и нёс на спине корзину, будто для сбора милостыни. Он попросил немного еды, и когда старшая дочь вышла и протянула ему кусок хлеба, он лишь коснулся её — и она тут же исчезла в его корзине.
Он быстро зашагал прочь и унёс её в тёмный лес, к дому, что стоял там в самой глуши. Дом был богато убран: он дал ей всё, чего бы она ни пожелала, и сказал: — Моя дорогая, тебе здесь понравится. У тебя будет всё, чего только захочет твоё сердце.
Так прошло несколько дней. Тогда он сказал: — Мне нужно уехать ненадолго. Я оставляю тебе ключи от всего дома. Можешь осмотреть любые комнаты и заглянуть повсюду — кроме одной. Её открывает вот этот маленький ключ. Запрещаю тебе входить туда под страхом смерти.
Он также дал ей яйцо и сказал: — Сохрани это яйцо и носи с собой всё время. Если оно потеряется, случится большое несчастье.
Девушка взяла ключи и яйцо и пообещала соблюдать всё, что он велел. Как только он уехал, она стала ходить по дому, осматривая комнаты от подвала до чердака. Всё сверкало золотом и серебром, и ей казалось, будто она никогда не видела такой роскоши.
Наконец она подошла к запретной двери. Она пыталась пройти мимо, но любопытство не давало ей покоя. Она посмотрела на маленький ключ: выглядел он как и все остальные. Она вставила его в замок и слегка повернула — дверь распахнулась.
Но что она увидела, когда вошла внутрь? В середине комнаты стояла огромная окровавленная кадка, а в ней лежали изрубленные человеческие тела. Рядом — пень, на нём топор, сверкающий как зеркало. Девушка так ужаснулась, что уронила яйцо, которое держала в руке, прямо в кровь. Она вытащила его и попыталась вытереть, но кровь проступала снова и снова. Она терла и скоблила — бесполезно: кровавое пятно не сходило.
Вскоре колдун вернулся из поездки и первым делом потребовал у неё ключи и яйцо. Она подала ему их, дрожа, а он сразу же заметил кровавое пятно и понял, что она нарушила запрет.
— Ты вошла в запретную комнату против моей воли, — сказал он. — Значит, и обратно ты войдёшь против своей. Твоя жизнь окончена.
Он сбил её с ног, схватил за волосы, поволок к пню и срубил ей голову, а потом изрубил тело и бросил в кадку к остальным.
— Теперь я пойду за второй, — сказал колдун. Он снова принял облик нищего, пришёл к тому же дому и попросил немного еды. Средняя дочь вынесла ему хлеб, и, как только он коснулся её — она исчезла в его корзине. Он унёс её, как первую.
С ней произошло то же самое, что с сестрой: она поддалась любопытству, вошла в запретную комнату, увидела ужасное и попыталась очистить яйцо — но безуспешно. Когда колдун вернулся, он казнил и её, как и первую.
Тогда он отправился за третьей. Но младшая сестра была умной и хитрой. Когда он дал ей ключи и яйцо, а потом уехал, она сперва спрятала яйцо в надёжное место, а потом отправилась по дому и в итоге открыла запретную дверь.
