Erhalten Sie Zugang zu diesem und mehr als 300000 Büchern ab EUR 5,99 monatlich.
- Herausgeber: Азбука
- Kategorie: Sachliteratur, Reportagen, Biografien
- Serie: Азбука-бестселлер
- Sprache: Russisch
- Veröffentlichungsjahr: 2022
Киану Ривз завораживает. Кассовая голливудская звезда, воспитанная на панк-роке; тонкий и честный актер с минималистичным подходом к игре; скромный «бойфренд всего интернета»; гранжевый басист; знаток мотоциклов; мем во плоти. Этот человек побывал путешественником во времени (и не раз), косноязычным подростком (и не одним), безумным ученым, цифровым мессией, усталым киллером… «Я думаю, все фильмы Киану отчасти автобиографичны, знает он сам об этом или не знает», — пишет Алекс Паппадимас, изучив всю фильмографию Киану Ривза и узнав о нем все, что можно знать, не будучи самим Киану Ривзом. Киану Ривз — безусловная легенда и один из самых загадочных актеров современности. Он живет и играет вопреки всем традициям звездности и неизменно остается объектом всемирного, безусловного, хотя и слегка иронического обожания. За годы своей карьеры Киану Ривз умудрился остаться собой и при этом обернулся дзенским пустым сосудом, куда зрители вливают свои ожидания. Киану Ривз — звезда, но не только: вдобавок он олицетворяет само понятие «хороший человек» и тем самым ненавязчиво дает нам понять, что для мира еще не все потеряно. Алекс Паппадимас — лос-анджелесский журналист, критик и культуролог, автор The New York Times, GQ, Grantland, The New Yorker, Los Angeles Times, Men's Health, Esquire и Rolling Stone. Книг он раньше не писал, и его дебют удался на славу. Перед вами глубокое и подробное исследование удивительного феномена по имени Киану Ривз, а также Голливуда, популярной культуры и в целом жизни на этой временами слишком занятной планете. Впервые на русском!
Sie lesen das E-Book in den Legimi-Apps auf:
Seitenzahl: 517
Das E-Book (TTS) können Sie hören im Abo „Legimi Premium” in Legimi-Apps auf:
Ähnliche
Alex PappademasKEANU REEVES: MOST TRIUMPHANTText copyright © 2022 Alex PappademasIllustrations copyright © 2022 Eoin CoveneyFirst published in the English language in 2022 by Abrams Image, an imprint of ABRAMS, New York.All rights reserved in all countries by Harry N. Abrams, Inc.
Перевод с английского Полины Жерновской
Серийное оформление Вадима Пожидаева
Оформление обложки Виктории Манацковой
Иллюстрации Оуэна Ковни
Паппадимас А.Киану Ривз : победы, печали и правила жизни / Алекс Паппадимас ; пер. с англ. П. Жерновской. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2022. — : ил. — (Азбука-бестселлер).
ISBN 978-5-389-21573-3
16+
Киану Ривз завораживает. Кассовая голливудская звезда, воспитанная на панк-роке; тонкий и честный актер с минималистичным подходом к игре; скромный «бойфренд всего интернета»; гранжевый басист; знаток мотоциклов; мем во плоти. Этот человек побывал путешественником во времени (и не раз), косноязычным подростком (и не одним), безумным ученым, цифровым мессией, усталым киллером… «Я думаю, все фильмы Киану отчасти автобиографичны, знает он сам об этом или не знает», — пишет Алекс Паппадимас, изучив всю фильмографию Киану Ривза и узнав о нем все, что можно знать, не будучи самим Киану Ривзом.
Киану Ривз — безусловная легенда и один из самых загадочных актеров современности. Он живет и играет вопреки всем традициям звездности и неизменно остается объектом всемирного, безусловного, хотя и слегка иронического обожания. За годы своей карьеры Киану Ривз умудрился остаться собой и при этом обернулся дзенским пустым сосудом, куда зрители вливают свои ожидания. Киану Ривз — звезда, но не только: вдобавок он олицетворяет само понятие «хороший человек» и тем самым ненавязчиво дает нам понять, что для мира еще не все потеряно.
Алекс Паппадимас — лос-анджелесский журналист, критик и культуролог, автор The New York Times, GQ, Grantland, The New Yorker, Los Angeles Times, Men’s Health, Esquire и Rolling Stone. Книг он раньше не писал, и его дебют удался на славу. Перед вами глубокое и подробное исследование удивительного феномена по имени Киану Ривз, а также Голливуда, популярной культуры и в целом жизни на этой временами слишком занятной планете.
Впервые на русском!
© П. А. Жерновская, перевод, 2022© Издание на русском языке, оформление.ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2022Издательство АЗБУКА®
За человеком мчатся четыре вертолета, машина его разбита. У истины тоже четыре лика:
1) жизнь — говно; 2) на то есть веские основания;
3) можно просто сидеть под деревом;
4) у кино нет конца, оно тянется вечно.
Майкл Роббинс. Собака мордой вниз1
Без этого бедолаги я не справлюсь! Он единственный знает нужные частоты!
Морган Фримен в роли доктора Шеннона в фильме «Цепная реакция»
1Майкл Роббинс. «Собака мордой вниз». — Майкл Роббинс (р. 1972) — американский поэт; цитируется его стихотворение «Downward-Facing Dog» из сборника Alien vs Predator (2012).
ПрологСвободное радио Альбумина
1. Лже-Киану
Лица лже-Киану не видно за хирургической маской, глаза прищурены. Все понимали, что лже-Киану — не настоящий Киану, но какой же захватывающей казалась жизнь, где это все же мог быть он, — пока все не прояснилось.
Это происходило в последние майские выходные 2020 года, спустя пять дней после того, как в Миннеаполисе полицейские убили Джорджа Флойда и миллионы людей по всей стране и по всему миру вышли на улицы, несмотря на глобальную пандемию, в знак солидарности с движением Black Lives Matter и жертвами полицейского насилия.
Среди них были и звезды. На лондонские демонстрации вышли Джон Бойега и Мадонна — не надевшая маску. Ариана Гранде и Фиона Эппл участвовали в лос-анджелесском шествии. В Санта-Монике Тимоти Шаламе нес табличку с нацарапанным на ней именем Калифа Браудера2, а в Холзи попали резиновыми пулями.
30 мая на какие-то часы — с 14:54 до 16:47 по восточному времени — многие люди в социальных сетях поверили, что среди участников автозабастовки в Балтиморе был Киану Чарльз Ривз, 55-летний басист, издатель книг об искусстве, человек, который выжил после нескольких аварий на мотоцикле, не получил университетского диплома и зарабатывает на жизнь актерским ремеслом.
Весь сыр-бор начался из-за твита: «Мой пацан сегодня участвует в протестах в Балтиморе»3 с фотографией темноволосого мужчины в маске, с ежиком на голове; человек высунулся из люка своего автомобиля и держит в руках табличку с надписью: «Нет справедливости — нет мира».
Это был не Киану. Ничего общего с Киану. В мае 2020 года у Киану были длинные волосы, полноценная борода, и, как видно по фотографиям, сделанным летом того же года, и то и другое было все еще при нем. А тут какой-то парень, отдаленно напоминавший Киану линией роста волос и стрижкой, которой тот не носил со времен «Константина». Но как бы то ни было, фото в мгновение ока набрало десятки тысяч лайков и ретвитов с радостными подписями: «КИАНУ РИВЗ УЧАСТВУЕТ В ПРОТЕСТАХ В БАЛТИМОРЕ!!!!!! ПОГНААААЛИ» и «ну все, теперь уж вы окончательно достали Джона Уика».
За всю долгую публичную жизнь Киану редко заявлял о своих политических взглядах, воздерживаясь даже от участия в инициативах вроде Rock the Vote4. Но в пору тех весенних протестов казалось, что возможно все, — они стали выражением всеобщей веры, что мир еще можно изменить, что небывалое становится явью. Воображалось все, что угодно, — даже то, что Киану Ривз воспользовался этим моментом и поддержал демонстрантов, присоединившись к автопротесту в Балтиморе, городе, где он даже не живет.
Наконец автор того самого твита добавил уточнение:
«Ребят, это МОЙ ПАЦАН, в смысле, мой СЫН. Он живет в Балтиморе. Это не Киану. Жаль вас расстраивать!»
Эта история служит неплохой иллюстрацией того, как мир относится к Киану. Даже после тридцати пяти лет существования под пристальным вниманием общественности он окружен ореолом загадочности, дающей нам повод проецировать на него любые собственные представления. Мы видим не самого Киану, а Киану, порожденного нашим воображением.
Мы считаем, будто Киану лучше нас, будто ему доступнее дзен, будто он порядочнее и храбрее. Мы полагаем, будто Киану разделяет наши политические взгляды. (Ниже в дискуссии топик-стартер размышляет: «Я считаю, теперь Киану мне должен за то, что я нечаянно перед всеми выставил его антифашистом, хаха».) Мы представляем, что он всегда занят каким-то праведным делом, вне зависимости от того, чем он на самом деле занимается. Воображение рисует нам целую жизнь Киану, которая наверняка не имеет ничего общего с действительностью.
«Вообще не представляю себе, чем он живет5, — сказала мне как-то моя подруга Молли, — поэтому он просто прирожденный идеальный актер».
2. Настоящий Киану
Эта книга — не о настоящем Киану Ривзе, хотя с настоящим Киану Ривзом я встречался. Я два часа брал у него интервью, а на следующий день вновь встретился с ним и снова два часа брал у него интервью, а потом написал об этом опыте заглавную статью в журнал GQ6.
В день нашей первой встречи у меня в спальне случился потоп. Об этом в статье не упоминалось.
Мы с семьей снимаем дом, который медленно сползает с холма на востоке Лос-Анджелеса. Верхний этаж расположен на уровне улицы, а спальня — внизу, на уровне сада. Ночью накануне моей встречи с Киану Ривзом шел дождь, мокрые листья забили сток за дверью постирочной. К утру вода поднялась выше порога и стала заливать пол постирочной.
А она у нас аккурат над спальней.
Когда мы проснулись, дождевая вода капала со швов потолка нашей спальни, из вентиляции, с люстры. Краска растрескалась и пошла пузырями. Когда я уходил из дому на встречу с Киану Ривзом, в нашей комнате в ведра и тазы струилось не меньше четырех ручьев.
Сейчас текущие события того дня кажутся мне вполне незамысловатыми, но тогда я сидел на подмокшем диване у отеля «Шато Мармон» в Западном Голливуде, тщетно пытаясь объяснить потоп Киану Ривзу, с которым всего пять минут как познакомился.
Я застал его на улице у отеля, где он хотел по-тихому быстренько перекурить в безлюдной зоне ожидания рядом с постом швейцара, а я помешал ему, от волнения приехав на встречу заранее. Он обронил что-то о погоде, и я рассказал ему о потопе у нас в доме.
История повергла его в смятение и легкое замешательство. Его озадачило, как этаж на уровне улицы и этаж на уровне сада могут, каждый по-своему, считаться «первым» и одновременно «вторым» этажом; он также не вполне понимал, зачем я вообще завел об этом разговор, и тут я был с ним солидарен.
Все это происходило в феврале 2019 года, когда Киану вел рекламную кампанию «Джона Уика 3»7, где главный герой убивает почти всех на марокканском базаре, заручившись поддержкой Холли Берри и парочки идеально выдрессированных бельгийских овчарок малинуа. «Шато Мармон» в качестве места для первого интервью предложил сам Киану. Обычно, когда знаменитый человек или его команда предлагают взять портретное интервью звезды в «Шато», важно спросить, не готовы ли они перенести встречу буквально куда угодно. Во всем мире нет более избитого антуража для портретного интервью, чем «Шато». Брать интервью у знаменитости там — все равно что брать интервью у обычного человека в кафе «Старбакс» при книжном магазине Barnes & Noble: из этого следует единственное откровение — незнакомцев в доме они не жалуют.
Но когда помощники Киану предложили «Шато»8, я сказал: «Без проблем».
Я согласился, поскольку знал, что в биографии Киану это место очень значимо. В начале 1990-х, когда он проводил на съемках столько времени, что покупать собственный дом не имело смысла, он буквально жил там. Он уезжал на съемки, а его книги и бас-гитару сотрудники отеля берегли до самого его возвращения.
Когда ему задавали вопросы о жизни в отеле — никто не мог отказать себе в этом удовольствии, — он говорил о постоянных разъездах, о потребности в комфорте после дороги, шутил, что не может отказаться от удобств вроде обслуживания номеров и отличных канцелярских принадлежностей «Шато» с надписью «ПОСТОЯЛЕЦ — КИАНУ РИВЗ».
Ну и потом, «Шато» — это дворец, построенный в 1920-е годы с намеком на подражание французскому шато д’Амбуаз в долине Луары и возвышающийся над бульваром Сансет в конце узкой длинной подъездной аллеи. Киану появился в эпоху, как сейчас представляется, более светскую и менее доступную для вторжения папарацци, но жизнь в крепости над Сансет-стрип не могла ему не нравиться.
Многие годы «Шато» был элементом не только обороны Киану, но и продаваемого им образа. Как и аварии, в которые он постоянно попадал на мотоциклах, — а среди них были опасные и серьезные, — его роскошная бездомность служила единицей информации более глобального образа Киану как неукротимого кочевника с тягой к неистовству, хотя он все больше встраивался в систему производства крупных студийных кинопроектов.
С тех пор у Киану появился по меньшей мере один дом. Он расположен в той части Голливудских холмов, которые называют «Птичьими улицами». Это примерно в восьми минутах от того места, где жил Джордж Харрисон, когда написал «Blue Jay Way», песню о том, как друзья Джорджа Харрисона разыскивают его дом среди холмов и сбиваются с пути в тумане; в досмартфонную эпоху Харрисону хватило времени сесть за орган и написать неплохую песню The Beatles, пусть и не ставшую громким хитом. Предположительно, ближайший сосед Киану — Леонардо ДиКаприо, а тот, предположительно, живет в доме, до этого принадлежавшем Мадонне; надеюсь, и то и другое — правда. Дом Киану, по некоторым слухам, стоил свыше 8 миллионов долларов, но среди роскошных домов знаменитостей он выделяется наличием (опять же по слухам) всего двух спален, где, надо думать, никогда не случается потопов.
Материала, который я получил от Киану в тот и на следующий день, сполна хватило на сюжет, и публике статья вроде бы понравилась, как и фотографии, где Киану, в наброшенном на плечи длинном плаще, напоминает мафиозного босса, который в свободное время пописывает стихи. Мне же эта встреча с Киану запомнилась тем, что первый день не задался. Не задался он не из-за «Шато», не из-за моего неловкого зачина о потопе. И не по причинам, из-за которых проваливались прежние интервью Киану. Особенно в прошлом, когда труднее всего — ну, не считая роли «человека с британским акцентом» — Киану давалась роль «приятного и легкого в общении парня, дающего интервью». Что-то в этой искусственной фамильярности выбивало его из колеи.
Из всех интервью с Киану больше всего мне нравятся те, где он выпускает пар, выходя из себя и впадая в безудержное самобичевание. Это неизменно превращает интервью в маленький театр абсурда, но ни разу не возникает впечатления, будто Киану делает это нарочно. Его неловкость на интервью объяснялась лишь тем, что в такой обстановке ему неловко.
В 1991 году Киану сыграл главные роли в трех крупных картинах: «На гребне волны», «Новые приключения Билла и Теда» и «Мой личный штат Айдахо»9. Между съемками «На гребне волны» и «Айдахо» в 1990 году почти не было перерыва: первый снимался с июля до конца октября, второй — в ноябре и декабре, а к «Новым приключениям» Киану приступил уже в январе 1991-го.
Тот факт, что, едва закончив съемки своего первого крупномасштабного боевика, Киану тут же отправился на площадку сюрреалистичного авторского квир-фильма, красноречиво свидетельствовал о спектре возможностей, которые актер хотел исследовать, а вот «Новые приключения» были просто работой. Фильм стал продолжением нежданно успешных «Невероятных приключений Билла и Теда», но из-за проблем с бюджетом фильм в итоге оказался не тем, на что Киану подписывался. При общении с прессой во время рекламной кампании он был едва ли не готов швыряться козявками.
Несколько лет спустя один журналист, в ходе рекламной кампании фильма «Скорость»10 столкнувшись с «более серьезным, более рефлексирующим Ривзом»11, одетым в «прекрасно скроенный черный костюм», вспомнит, как тот появился на пресс-конференции во время рекламного тура «Невероятных приключений» «неопрятный, небритый, с сальными нечесаными волосами, в заляпанных грязью джинсах, с длинными нечищеными ногтями — и поприветствовал собравшихся журналистов, рыгнув прямо в микрофон». Если более серьезному, более рефлексирующему Киану напоминают об этом, он признает: «Я был недоволен тем фильмом и, наверное, по неопытности не справлялся с эмоциями».
В другой раз во время пресс-тура «Новых приключений» в 1991 году Киану встретился с Крисом Уиллманом из Los Angeles Times в люксе отеля Four Seasons в Беверли-Хиллз. Сначала перед журналистом предстал забавный, неуклюжий Киану. Тот упомянул Аид, произнеся его при этом в один слог, почти как «ад». Но, по словам Уиллмана, спустя минут сорок пять дело приняло совсем иной оборот:
Ривз — который вместо ответов на многочисленные вопросы об актерской игре12 стучал кулаками по ляжкам и сыпал в свой адрес проклятиями, не находя или не желая находить слова, чтобы выразить свои мысли, — внезапно в необъяснимом паническом порыве выходит из номера. Теперь он стоит на крохотном балкончике своего люкса на десятом этаже, нервно размахивая руками, и, не стесняясь в выражениях, обрушивает громкие проклятия на, вероятно, удивленных прохожих, оказавшихся в тот момент на Беверли-Хиллз.
Со стороны силуэт за колышущейся белой шторой напоминает героя, который в эффектном освещении и драматических декорациях выдает монолог из сплошного потока колоритной самокритики. Наконец он приходит в себя, возвращается в номер и берет диктофон вашего корреспондента, чтобы перемотать пленку и сделать новую запись поверх пяти предыдущих минут разговора, в которых не содержалось никаких особенных откровений.
Киану говорит Уиллману, что не любит рассуждать о своей профессии: «Думаю, что мой путь и все, что я могу сказать о нем публично... Мне просто нечего сказать».
Позже очередной вопрос об актерской игре затрагивает все тот же нерв, и Киану вновь впадает в истерику «а-ля Сэм Кинисон»13. Он признается Уиллману, что у него выдался неудачный день: «Да ты взгляни на меня. Нервы ни к черту». В этом сюжете Киану ни разу не хамит и не винит Уиллмана в своей взвинченности. Отель подготовил для Киану и его собеседников воду «Эвиан» и чипсы, и в конце разговора актер предлагает Уиллману разделить угощение поровну и прихватить домой.
Спустя несколько лет в другом интервью Киану говорит о возможности спонтанного самовозгорания человека14. Мол, порой человеческое тело просто воспламеняется без причин. По его словам, ему рассказывал друг, который столкнулся с этим феноменом, «исследуя огонь». Киану завел разговор ни с того ни с сего — или, может, хотел сообщить, что интервью доводят его до белого каления. Иногда, по его словам, «люди сидели на деревянных стульях и стул не сгорал, а от человека не оставалось и следа. Разве что зубы только — иногда. Или сердце. Никто об этом не говорит, а между тем это правда».
На моих глазах Киану не психовал и не самовоспламенялся. Мы сидели и ели сэндвичи. Он был доброжелателен и скромен. Я задавал ему вопросы о его фильмах и развитии его карьеры, он отвечал так, словно был настроен выдать как можно меньше новых сведений сверх набора и без того известных фактов о Киану Ривзе.
В какой-то момент мы покинули укромный угловой столик, куда нас посадили, и прошли вдоль патио к огороженному шторкой закутку за баром, где Киану мог преступить закон штата и нарушить правила «Шато», выкурив очередную сигарету. Он расположился на сухом стуле, я уселся на сухой край изрядно промокшего, Киану уточнил, не против ли я, и я сказал, что не против, и прибавил, что мой девиз — «Я заслуживаю худшего». Вообще-то, это совсем не мой девиз. Я однажды слышал, как кто-то признавался, что это его девиз, и порой вставляю это в разговор, как будто это мой девиз, — например, когда беру интервью у Киану Ривза и мне никак не лезет в голову, что же, блин, говорить дальше.
Я решил, что он рассмеется или пропустит мимо ушей. Но когда я сказал, что мой девиз — «Я заслуживаю худшего», Киану это зацепило. Он, кажется, искренне сопереживал и волновался за меня, интересовался, почему это мой девиз, почему кто-то может так думать о себе, а поскольку это вовсе не был мой девиз, я не знал, что ответить, и промямлил что-то вроде: «Не знаю, Киану... А у вас никогда в жизни не возникало ощущения, что вы причинили кому-то боль?» — но я же говорил это не кому-то, а Киану Ривзу, и, разумеется, в ответ услышал озадаченное «нет».
Это была кульминация нашего сближения. Объяснить, что значит быть Киану Ривзом или что значило быть Киану Ривзом когда-то в прошлом, ему удавалось не лучше, чем мне — рассказать о том, как вода в моем доме проникла на первый этаж и протекла на второй. Если у него в доме случались потопы, они были не такие, как мой.
Если бы мне пришлось переделывать это интервью, я бы не спрашивал о фильмах. В какой-то момент он упомянул период, когда стал чаще задумываться о смерти, и я, если бы брал интервью заново, задавал бы ему вопросы исключительно про смерть: как он себе ее представляет, напоминает ли она падение во тьму без конца и края, подобно тому как падали они с Алексом Уинтером в «Новых приключениях», а времени падения хватило бы на пару туров игры «Двадцать вопросов».
Из того, что он рассказал в тот день, мне почти ничего не запомнилось. Еще меньше мне запомнилась наша вторая встреча, когда он водил меня по калифорнийскому Готорну, где расположена штаб-квартира компании ARCH, основанной им в 2011 году и занимающейся производством и продажей запредельно дорогих, сделанных по индивидуальному заказу мотоциклов. Такую экскурсию он уже проводил для журналистов британского Esquire и VanityFair, но эти мотоциклынастолько прекрасны, что, если однажды мне захочется выбросить 85 000 долларов на то, что меня, скорее всего, убьет, я знаю, к кому обращаться.
Мы немного поговорили о фантасте Филипе К. Дике, авторе книги, по которой снят фильм «Помутнение»15; я еще упомянул поздний роман Дика «Свободное радио Альбемута»16, а Киану извлек из кармана телефон и попытался загуглить определение изобретенного Диком слова «альбемут» (этим выдуманным словом писатель назвал звезду, откуда, как он считал, ему приходили послания), а нашел лишь «альбумин», яичный белок.
3. Киану в роли Киану
Из всего нашего разговора я узнал то же, что и бесчисленные другие журналисты, бравшие интервью у Киану Ривза, а именно что брать у него интервью — не лучший способ поближе с ним познакомиться и, быть может, даже препятствие на пути к пониманию Киану. По сей день я вряд ли что-то знаю о Киану, однако думаю я о нем вот что.
Я думаю, если Киану есть что рассказать о себе и своем опыте профессионального актера и человека в этом мире, то он уже рассказал об этом в своем творчестве.
Я думаю, все фильмы Киану отчасти автобиографичны, знает он сам об этом или не знает, вкладывал он в них подобный смысл или нет.
«Важно, — писал режиссер Робер Брессон об актерах в своих фильмах, — не то, что они показывают, а то, что скрывают, и в особенности то, о чем они в себе не подозревают»17. Он писал это в «Заметках о кинематографе», книге, изданной в 1975 году, — в ней Киану не фигурирует ни разу, но о нем как будто говорится едва ли не на каждой странице.
Я думаю, Киану всегда заметен в своей работе, даже против собственной воли.
Я думаю, его притягательность на экране — как в хороших, так и в плохих фильмах, в фильмах, где ему не место, и в фильмах, где, кроме как на него, не на что больше смотреть, — обусловлена не в последнюю очередь тем, что он глядит на нас сквозь каждого своего персонажа, и в этот момент он — Киану Ривз, и он осознаёт, что мы все видим его, а он не видит нас, и гадает, уловили ли мы, что персонаж — снова Киану Ривз, оказавшийся в новых вымышленных обстоятельствах.
Одна из основных претензий к Киану от людей, которые в него не вникают, — что в каждом фильме он играет Киану Ривза. Начать с того, что у исходного образа Киану гораздо больше сторон, чем замечают критики, — сторон помимо стоицизма и умения играть на воздушной гитаре: например, ранимость, хладнокровная жестокость, ирония, нежность. Критики не вполне ошибаются, но не понимают, что это вовсе не беда. В каждом фильме Киану — это Киану Ривз и не Киану Ривз, как Дэвид Боуи — всегда Дэвид Боуи, даже если поет от лица персонажа. Киану является Киану и не Киану, как Дэвид Боуи является и не является чуваком в космическом корабле18.
Я почти уверен, что это побочный эффект от просмотра абсолютно всех фильмов с Киану Ривзом во время многомесячного затворничества из-за глобальной пандемии, но теперь каждый его фильм видится мне частью единого собрания сочинений об одном и том же постоянно перевоплощающемся главном герое — Киану, который мигрирует по невероятно несхожим и не связанным между собой мирам.
Я думаю, не исключено, что Киану Ривз — один из самых реалистичных актеров современности: когда я смотрю его фильмы, я редко забываю, что передо мной Киану Ривз, но почти всегда беззаветно верю, что любая реакция Киану в той или иной вымышленной ситуации в точности соответствует тому, как Киану Ривз повел бы себя в тех же обстоятельствах, столкнись он с ними в реальной жизни.
«Он всегда старается докопаться до истины19, — так Джон Колтрейн говорил об одном из своих музыкантов, Фэроу Сандерсе. — Он прислушивается к своему духовному началу». Это стремление к истине я вижу во всем, что делает Киану, даже в тех фильмах, которые — в более широком, кинематографическом смысле — совершенно не удались. В его работах всегда развивается драматургия второго плана — собственное стремление Киану добиться искренности и реальности в рамках не зависящих от него обстоятельств, от обычной искусственности кинематографа как вида творчества до откровенной низкопробности конкретного фильма. В отдельных ролях Киану я замечаю фальшивые нотки и неудачные, порой смехотворные решения, но в целом его работа — удивительный, амбициозный и порой обескураживающий проект артиста, который вопреки всему хочет создать нечто достойное.
Эта книга — о просмотре фильмов с Киану Ривзом и его развитии в них, а также о том, что еще мы можем увидеть в этих фильмах и вообще в нашей культуре благодаря Киану — артисту, звезде и человеку. Я почти уверен, что Киану Ривзу эта книга не понравится, но мне что-то не приходит в голову, какая книга о Киану Ривзе понравилась бы Киану Ривзу. Полагаю, он никогда больше не захочет со мной разговаривать, но вряд ли нам бы вообще выдался такой шанс.
Я заслуживаю худшего.
2...табличку с нацарапанным на ней именем Калифа Браудера... — Калиф Браудер (1993–2015) — молодой афроамериканец из Бронкса, в 2010 году обвиненный в краже рюкзака при отсутствии доказательств. В ожидании суда он провел три года в одиночной камере предварительного заключения. В 2015 году, через два года после освобождения, Браудер покончил с собой. — Примеч. перев.
3...«Мой пацан сегодня участвует в протестах в Балтиморе»... — McKenna [@singlemomsays]. «Мой пацан сегодня участвует в протестах в Балтиморе; хорошая мысль — протест в машинах». Twitter, 30 мая 2020 года, https://twitter.com/singlemomsays/status/1266850598650966016.
4...воздерживаясь даже от участия в инициативах вроде Rock the Vote. — Организация Rock the Vote (англ. «Измени исход голосования») занимается вовлечением молодых американцев в политическую жизнь страны и устраивает разнообразные инициативы, в том числе с участием популярных музыкантов и актеров, призывая граждан страны в возрасте от 18 до 24 лет участвовать в выборах. — Примеч. перев.
5«Вообще не представляю себе, чем он живет...» — Разговор автора с Молли Ламберт когда-то в 2020 году.
6Я два часа брал у него интервью... а потом написал об этом опыте заглавную статью в журнал GQ. — Alex Pappademas, «The Legend of Keanu Reeves», GQ, 15 апреля 2019 года (Алекс Паппадимас, «Легенда Киану Ривза»).
7...Киану вел рекламную кампанию «Джона Уика 3». — John Wick: Chapter 3 — Parabellum, режиссер Чад Стахелски (Lionsgate, Summit Entertainment, 87Eleven, Thunder Road Pictures, Morocco Film Production), 2019.
8...«Шато» — это дворец... — Shawn Levy, «The Castle on Sunset: Life, Death, Love, Art and Scandal at Hollywood’s Chateau Marmont», 2020 (Шон Леви, «Дворец на Сансет: Жизнь, смерть, любовь, искусство и скандал в голливудском „Шато-Мармон“»).
9...«На гребне волны», «Новые приключения Билла и Теда» и «Мой личный штат Айдахо». — Point Break, режиссер Кэтрин Бигелоу (Largo Entertainment, JVC Entertainment Networks), 1991; Bill & Ted’s Bogus Journey, режиссер Питер Хьюитт (Nelson Entertainment, Interscope Communications), 1991; My Own Private Idaho, режиссер Гас Ван Сент (Fine Line Features), 1991.
10...в ходе рекламной кампании фильма «Скорость»... — Speed, режиссер Ян де Бонт (The Mark Gordon Company, 20th Century Fox), 1994.
11...столкнувшись с «более серьезным, более рефлексирующим Ривзом»... — Jamie Portman, «Hollywood Wants an Affair With Reeves But He’s Non-Committal», Vancouver Sun, 4 июня 1994 года (Джейми Портман, «Голливуд хочет закрутить роман с Ривзом, но тот уклоняется от отношений»).
12Ривз — который вместо ответов на многочисленные вопросы об актерской игре... — Chris Willman, «The Radical Reality of Keanu Reeves», Los Angeles Times, 17 июля 1991 года (Крис Уиллман, «Радикальная реальность Киану Ривза»).
13...впадает в истерику «а-ля Сэм Кинисон». — Сэм Кинисон (1953–1992) — стендап-комик, бывший проповедник пятидесятников, обыгрывавший в выступлениях образ проповедника и использовавший в них ораторские приемы чтения проповедей (в частности, во время монологов он неожиданно переходил на надрывный крик, который считается характерным элементом его стиля). — Примеч. перев.
14Спустя несколько лет в другом интервью Киану говорит о возможности спонтанного самовозгорания человека. — Rebecca Arrowsmith, «Hello, Hello — Is Anyone Home?», Juice Magazine, октябрь 1995 (Ребекка Эрроусмит, «Ау, ау — есть кто дома?»).
15...книги, по которой снят фильм «Помутнение»... — A Scanner Darkly, режиссер Ричард Линклейтер (Thousand Words, Section Eight, Detour Filmproduction, 3 Arts Entertainment), 2006; одноименный роман Филипа К. Дика вышел в 1977 году и по-русски публиковался под названиями «Помутнение» (перев. В. Баканова и А. Круглова) и «Скользя во тьме» (перев. М. Кондратьева).
16...поздний роман Дика «Свободное радио Альбемута»... — Philip K. Dick, Radio Free Albemuth, 1985, одна из черновых версий романа «Валис», перев. В. Баканова и В. Генкина.
17«Важно... не то, что они показывают, а то, что скрывают, и в особенности то, очем они в себе не подозревают». — Робер Брессон, «Заметки о кинематографе» (Notes sur le cinematographe, 1975), перев. М. Одэль.
18...Дэвид Боуи является и не является чуваком в космическом корабле. — Имеется в виду песня Дэвида Боуи «Space Oddity» (1969), диалог между астронавтом, находящимся в космическом корабле, и Центром управления полетами. — Примеч. перев.
19«Он всегда старается докопаться до истины...» — Джон Колтрейн, цит. по: Geoff Dyer, But Beautiful: A Book About Jazz, 1991(Джефф Дайер, «Но прекрасно: книга о джазе»).
1Одно присутствие Киану Ривза в кадре дает понять, что перед нами кино, даже когда реальность этого не подтверждает
В 2012 году, когда ничего особенного в его карьере не происходит — и не произойдет еще два года до «Джона Уика»20, — Киану Ривз играет в фильме «Трое в Нью-Йорке»21, который снял режиссер Марк Л. Манн. Когда Киану снимается в этой картине, ему уже под пятьдесят, а по сюжету его герой празднует сороковой день рождения. Его персонажа зовут Джон Уолл — такое имя для героя Ривза можно придумать, если черпаешь вдохновение в пустой комнате. Да и сам фильм — это пустая комната, которую Киану как-то умудряется наполнить жизнью.
Джон снимает в Нью-Йорке замызганную квартиру с тупым, вечно ухмыляющимся соседом-технарем, который годится ему в сыновья. Работает Джон шофером и сопровождающим двух совершенно невыносимых девушек из эскорт-услуг, Мии и Вайолет в исполнении Бояны Новакович и Аделаиды Клеменс. При этом они единственные, с кем Джон дружит. Однажды к нему в руки попадает видеокамера, и в ту же ночь он берет интервью у Мии и Вайолет, расспрашивая об их жизни; тут в фильме внезапно появляется некая претензия — то ли на нарастающее напряжение а-ля «Секс, ложь и видео», то ли на конфликтную непредсказуемость «Любовного треугольника»22, — вот только взять эту высоту «Троим в Нью-Йорке» не суждено.
Бóльшая часть фильма неизбежно ускользает от зрителя даже при внимательном просмотре. Это не лучший фильм Киану. И даже не один из лучших его неудачных фильмов. Тем не менее я не раз пересматривал его из-за двух идеальных моментов. Один — в самом конце фильма; собственно, после финала. Редко попадаются драмы, где в титры встроены вырезанные при монтаже сцены, но, если бы в вашем распоряжении оказались кадры, где Киану уговаривают спеть песню «The Luckiest Guy on the Lower East Side»23 группы TheMagnetic Fields, которую он исполняет так монотонно, что монотонность солиста TheMagnetic Fields Стефина Мерритта кажется верхом экспрессивности, вы бы тоже обошли правила и выискали способ вставить эти кадры в свой фильм.
Из 69 любовных песен с альбома «69 Love Songs» этой группы песня «Luckiest Guy» была «хитом» в том смысле, что во времена правления Джорджа Буша-младшего ее можно было услышать по меньшей мере раза четыре за ночь в любом инди-рок-баре Бруклина, где стоял музыкальный автомат. Но Киану поет ее так, словно ни разу не слышал, словно едва готов поверить в ее существование. Совершенно непредсказуемо, что́ Киану знает, а что — нет.
Самый идеальный момент фильма — почти как отдельная картина, втиснутая в задумку Манна. Это сцена почти без реплик, в начале, где Киану — небритый, страдающий от похмелья и, что совершенно очевидно, отнюдь не один из самых везучих парней Ист-Сайда — бродит по Манхэттену в прекрасный весенний, по-видимому, день. Словно отдавая дань «грустному Киану», образу из знаменитого мема, где актер поедает сэндвич и, похоже, задумался обо всей своей жизни, Манн снимает, как Киану, сидя перед пекарней, ест капкейк, купленный на последние мятые два доллара.
В фильме запечатлен весь процесс поглощения капкейка — первый укус, момент, когда Киану вытирает крошки со рта рукой вместо салфетки, взгляд, исполненный всем нам понятного отвращения к себе, омрачающий его лицо еще до того, как он доел свое пирожное.
А потом он просто идет: заглядывает в витрины ломбардов, наблюдает, как маца вращается на механизированной сушилке в пекарне. Улицы, по которым он проходит, не закрыты от не снимающихся в фильме пешеходов, и мы видим, как люди вздрагивают и оборачиваются: «Твою ж мать, это что, Киану Ривз прошел?»
Пока тянутся эти сцены, фильм не претендует ни на что, кроме документальной съемки Киану. Манн делает в этом эпизоде ставку на то, что некоторые люди просто кинематографичны по своей природе и Киану — один из таких людей: достаточно направить на него камеру и все происходящее будет казаться фильмом, даже если он просто наливает себе кофе из автомата на заправке или выжимает кетчуп на тарелку с завтраком в закусочной. И здесь Манн оказывается прав.
Те моменты «Троих в Нью-Йорке», где Киану ничего не делает, кинематографичнее сюжетных фрагментов. Жан-Люк Годар говорил, что для фильма нужны только девушка и пистолет; в этом уравнении Киану — и пистолет, и девушка.
Он возвращается в свою паршивую квартирку и слоняется по дому. Кормит кошку, напевает ей песенку для кормления: «Прекрасная кошка, прекрасная кошка». Открывает бутылку «Короны» и письма. Слушает радио: Барак Обама рассказывает об экономике — доклад о кризисе рискованных ипотечных кредитов. Манн снимает, как Киану вскрывает почту и кормит кошку так, как Энди Уорхол снимал Эмпайр-стейт-билдинг, и по той же причине: кумиром невозможно не интересоваться, даже если он просто стоит столбом.
Этот фильм в фильме о том, что значит быть объектом постоянного наблюдения и внимания, а также о мечте обрести контроль и освободиться от всевидящего ока камеры. Оказавшись в Нижнем Ист-Сайде, Киану замечает даму в ковбойской шляпе, несущую связку воздушных шаров. Он идет за ней до уличной баскетбольной площадки, где один парень с видеокамерой снимает сборище крутящих хулахуп людей в ковбойских нарядах. Киану с минуту стоит и смотрит, как они крутят обручи. Но стоит оператору положить камеру, Киану не упускает свой шанс. Он хватает камеру и бежит. Ковбои бросаются в погоню, но Киану, сиганув через турникет, скрывается от преследователей на метро.
Во время съемок этой сцены кто-то успел сфотографировать актера, а фотографии разлетелись по интернету как снимки Киану, якобы отобравшего камеру у папарацци, что, разумеется, к правде не имеет никакого отношения.
Зато теперь в самом фильме Киану превращается в человека с камерой. Он снимает белку, карабкающуюся по дереву в парке. Снимает отражения в лужах, струящуюся из фонтана воду, нос золотистого лабрадора, уткнувшегося в забор собачьей площадки. Киану снимал эти кадры сам24, и здесь режиссером и оператором-постановщиком «Троих в Нью-Йорке» становится он. Мы смотрим на мир глазами Киану.
Киану переадресовывает звонок матери, желающей поздравить его с днем рождения, на голосовую почту. Он смотрит в объектив камеры и говорит ей «привет», словно камера — это как бы его мать, словно мы, находящиеся по ту сторону камеры зрители, суть та сила, перед которой он в ответе, те отношения, которые по-настоящему значимы. По сценарию у него больше нет реплик, обращенных к камере. Так лучше. Без фальши.
Далее, уже у девушек в квартире, он снимает ножки стульев, картины на стенах, самих девушек. Он словно приводит доводы — для нас, для Марка Манна, для кинематографа как искусства, — что в мире есть более прекрасные и примечательные занятия, чем смотреть на Киану, что в нем нет ничего особенного и интересного. Разумеется, все, кто досмотрел фильм до этого момента, с этим не согласятся. Киану — единственное, ради чего стоит смотреть этот фильм. Но Киану украл камеру и теперь контролирует ее, направляя на все, кроме самого себя, — на крыши зданий, темнеющее небо и луну.
20...и не произойдет еще два года до «Джона Уика»... — John Wick, режиссеры Чад Стахелски и Дэвид Литч (Summit Entertainment, Thunder Road Pictures, 87Eleven, MJW Films, DefyNite Films, Cutting Edge Group, Huayi Brothers Media, Company Films, Poquito Productions, Unbelievable Entertainment), 2014.
21...Киану Ривз играет в фильме «Трое в Нью-Йорке»... — Generation Um, режиссер Марк Л. Манн (Voltage Pictures, Company Films), 2012.
22...нарастающее напряжение а-ля «Секс, ложь и видео»... конфликтную непредсказуемость «Любовного треугольника»... — Sex, Lies, and Videotape, режиссер Стивен Содерберг (Outlaw Productions, Virgin), 1989; Two Girls and a Guy, режиссер Джеймс Тобак (Pressman Film, Muse Productions, Bigel-Mailer Films), 1997.
23...песню «The Luckiest Guy on the Lower East Side»... — «Самый везучий парень в Нижнем Ист-Сайде» (англ.).
24Киану снимал эти кадры сам... — Jack Giroux, «Interview: „Generation Um...“ Director Mark L. Mann and Star Keanu Reeves Externalize With a Camera», FilmSchoolRejects, 6 мая 2013 года, https://filmschoolrejects.com/interview-generation-um-director-mark-l-mann-and-star-keanu-reeves-externalize-with-a-camera-966ab8577474/ (Джек Жиру, «Интервью: режиссер „Троих в Нью-Йорке“ Марк Л. Манн и звезда Киану Ривз смотрят в камеру»).
2Киану Ривз выпускает пулю в свежую могилу своего отца, Энди Гриффита
В рекламном ролике «Кока-Колы», снятом в 1984 году25, Киану в поте лица старается обогнать пелотон под надрывные вопли сиплого исполнителя джингла о «броске к финишной черте».
Киану вырывается вперед, но в итоге терпит неудачу. Первым финиширует парень в желтой футболке. Но после гонки актер, исполняющий роль отца Киану, находит сына в толпе и говорит: «Слушай, я горжусь тобой — очень горжусь».
Рекламный папа вручает сыну бутылку ледяной колы, и Киану с благодарностью произносит: «Кока-Кола», словно всю гонку только о газировке и мечтал.
Парень в желтой футболке, победитель, спрашивает Киану: «Кто тебя тренирует?», тот отвечает: «Мой папа» и крепко обнимает «папу».
Настоящий отец Киану, Сэмюэл Ривз, родился на Гавайях. В его роду были китайцы и коренные гавайцы. Киану якобы назвали в честь двоюродного деда Сэмюэла — Генри Киану Ривза. По-гавайски «Киану» означает «прохладный ветерок над горами», и этот фактоид упоминается в ранних статьях об актере не реже, чем розовоперстая Эос-Заря в «Одиссее».
Мать Киану, Патрисия Тейлор, родом из Англии. Киану родился в Бейруте — как раз там его родители и познакомились.
25В рекламном ролике «Кока-Колы», снятом в 1984 году... — Keanu Russian Club, «1983 Keanu Reeves Coca-Cola Commercial», YouTube, 23 июня 2012 года, https://www.youtube.com/watch?v=f9ZSPC3J6hA& («Киану Ривз в рекламе „Кока-Колы“, 1983 год»).
С 1975 года Ливан будет раздирать многолетняя межконфессиональная вражда, но в 1964-м, за несколько месяцев до появления Киану на свет, в газете International Herald Tribune в рубрике путешествий Бейрут называют «бурлящим жизнью транспортным узлом Ближнего Востока26, где приземляются самолеты со всех концов земли, соединяя четыре континента». И далее:
В Старом городе мужчины весь день сидят в укромных кафе, играя в карты и потягивая кальян, а базар пестрит красками, запахами, криками, суетой, как и сотни лет назад.
В новых кварталах зажиточные туристы и бизнесмены из разных стран проводят свой досуг на террасах, плавают в бассейнах роскошных отелей и отовариваются модными вещами, только-только доставленными парижским рейсом.
Для любителей развлечений и азартных игр в изысканной обстановке имеется казино — красивое здание в десяти милях от города, откуда открывается вид на залив Джунии; здесь можно поужинать, посмотреть кино, послушать концерт, остаться танцевать допоздна в ночном клубе и завершить вечер туром по игровым залам до самого восхода солнца над ливанскими горами.
Речь идет о единственном игорном заведении Ливана, казино «Ливан», в развлекательной программе которого показывали слонов и танцующих жеребцов.
Когда Патрисия Тейлор знакомится с отцом Киану, она то ли танцовщица, то ли студентка — в зависимости от версии, которой вы предпочитаете верить. Отца Киану обычно называют геологом.
На свадебных фотографиях Сэмюэл Ривз одет в черный костюм и узкий черный галстук, а у Патрисии модное каре, и она на несколько дюймов выше своего новоиспеченного мужа.
Как потом будет рассказывать Сэмюэл, в 1960-е годы «трудно было жить в браке»27. Пара расходится спустя некоторое время после рождения второго ребенка, девочки Ким. Сэмюэл Ривз переезжает обратно на Гавайи, но Киану время от времени навещает отца.
Последний раз они виделись, когда Киану уже был подростком, на острове Кауаи. Впоследствии актер будет вспоминать, как смотрел на звездное небо, а отец пытался что-то объяснить ему о звездах, планетах и форме Вселенной.
«В том духе, — рассказывает Киану, — что мир — это коробка28. Я взглянул вверх — я вообще не понимал, что он несет. Нет, пап. Земля — круглая. Чувак, она не прямоугольная».
Папа побыл рядом, успел оставить по себе вопросы без ответов, а потом исчез. Звучит как предыстория героя, но сам Киану никогда не рассказывал о себе в таком ключе.
Да, в интервью 1995 года он говорил: «Думаю, во многом я стал самим собой в знак протеста против его поведения».
В своих фильмах Киану постоянно будет конфликтовать с отцами и любой фигурой отца. Начинается все с самых ранних фильмов, еще до того, как подробности его прошлого стали широко известны, словно режиссеры по кастингу видят в нем эту историю, стоит ему войти в кабинет, держа в руках экземпляр сценария со своими репликами.
В 1986 году Киану снимается в фильме CBS «Под влиянием»29 в роли младшего сына алкоголика, управляющего хозяйственным магазином, которого играет Энди Гриффит.
Семья Гриффита молчаливо поощряет его пьянство до тех пор, пока однажды воскресным утром он не теряет сознание в церкви во время сбора пожертвований, едва не захлебнувшись кровавой мокротой. В больнице врачи сообщают жене и остальным членам семьи Энди Гриффита, что тот умрет, если не бросит пить, но на это, как выясняется, он пойти не готов.
Для своего времени фильм «Под влиянием» — беспрецедентное изображение проблемы созависимости и алкоголизма в семье. Киану злится на отца, отчаянно стремится заслужить его одобрение и с каждым днем становится все больше на него похож. Мы видим, как днем в баре он подвывает под песню «Hungry Heart» Брюса Спрингстина, словно читает заклинание, чтобы провести время получше, а не докучать девушкам, угощая их выпивкой. Вернувшись из бара, он хамит Гриффиту, требует, чтобы тот принес ему еще пива, и отец встает, идет к холодильнику и швыряет банки, целясь Киану в голову.
После инцидента с кровохарканьем Гриффит сбегает из больницы. Киану обнаруживает его в магазине хозтоваров: отец умер за своим столом посреди небольшого Стоунхенджа из опустошенных емкостей со спиртным. Пока Гриффит притворяется мертвым, Киану играет свою ударную сцену.
Он орет: «ТЫ ЖЕ НАЗЛО ЭТО СДЕЛАЛ! СВОЛОЧЬ!»
Он колотит Гриффита по спине кулаком, отходит, потом снова бьет.
Как раз когда в Киану ощущается какой-то эмоциональный отклик, сцена обрывается.
Подобные истории Киану будет рассказывать снова и снова, фильм за фильмом, играя персонажей, конфликтующих со своими никудышными отцами или несущих на себе отпечаток безотцовщины.
В фильме «На берегу реки» он готов избить своего отчима бейсбольной битой, в «Принце Пенсильвании» похищает собственного отца, ветерана вьетнамской войны, в исполнении Фреда Уорда и держит его в угольной шахте, рассчитывая получить в качестве выкупа наследство, которое, как выясняется, тот уже успел профукать; в «Невероятных приключениях Билла и Теда»30 он бодается с отцом, задумавшим отправить его в военную школу, а в «Новых приключениях» станет призраком, в чьем распоряжении ненадолго оказывается тело отца; в «Моем личном штате Айдахо» он разбивает сердце родного отца, разыгрывая роль гея, а потом и сердце «приемного» отца, когда разыгрывает роль натурала; в «Родителях»31 он говорит Дайэнн Уист, что на рыбалку требуется получать разрешение, «зато отцом может стать любая сволочь, выносящая мозг», и после этой тирады словно приходит в себя, возвращаясь в тело персонажа, которому вдруг приспичило вернуть на место реквизитный пакет молока.
В том, как Киану играет в паре с партнерами старшего поколения, особенно с актерами выдающимися, страстными и порой непредсказуемыми, отчетливо проступает его опыт общения с отчимами. Этот мотив появляется и в фильме «Настройте радиоприемники завтра...» Джона Эмиэла, где Питер Фальк, играющий пройдоху-сценариста, дает Ривзу советы о любви, и в «Скорости», где Деннис Хоппер называет себя «папочка», взрывая свои бомбы, и в «Адвокате дьявола»32 с Аль Пачино. Мужик постарше пробуждает в Киану ученика, студента, готового сидеть у его ног и внимать, но при этом противодействовать ему, чуть-чуть.
Когда Киану после «Скорости», рискуя карьерным взлетом, отправляется в Виннипег играть Шекспира, он исполняет роль Гамлета — героя, чьи действия продиктованы исключительно тем, что призрак его отца жаждет мести. Во всех частях «Матрицы» его единственная родительская фигура — это машина, которую Киану, как гласит пророчество, суждено уничтожить. Однако к концу трилогии он словно в некотором роде примиряется с Матрицей, и — может, конечно, это и совпадение — с того момента, если не считать безучастных отцов, повинных в неудачах взрослого Киану и в «Доме у озера», и в «Сладком ноябре»33, тема открытого противостояния отцов и детей перестает доминировать в его работе.
В «Прогулке в облаках»34 1995 года Киану играет Пола Саттона, сироту, ветерана Второй мировой, воевавшего в Тихоокеанском регионе, коммивояжера шоколадной фабрики. Однажды в поезде он знакомится с Викторией, незамужней студенткой (ее играет Айтана Санчес-Хихон), забеременевшей от своего преподавателя. Киану соглашается проводить ее домой и притвориться ее мужем, чтобы ей не пришлось объяснять свое положение родным, знатным мексиканским виноделам из долины Напа.
Через какое-то время они с Викторией начинают влюбляться друг в друга, но Киану ждет дома жена, и он не дает волю чувствам. «Я не свободен, — говорит он девушке, — и не хочу ранить тебя».
Пожилого главу семьи, дона Педро, играет Энтони Куинн. Чопорный отец Виктории не в восторге от того, что дочь внезапно выскочила замуж за этого торгующего шоколадом коммивояжера, зато дон Педро проникается к Киану симпатией.
Дон Педро уговаривает Киану остаться у них на сбор урожая. Затаенные чувства Киану с Викторией изливают, направив весь свой безудержный пыл на чан свежесобранного винограда.
Семья постепенно принимает избранника дочери. В фильме множество кадров, где персонажи многозначительно улыбаются и перемигиваются, когда Киану удается чем-то заслужить их расположение.
Киану знает, что это не навсегда, что он живет в выдуманной реальности. Ночью дом на винодельне превращается в картину Томаса Кинкейда, где свет в окнах сулит утешение и семейное тепло, от которого Киану придется отказаться.
Перед возвращением к жене он преподносит Виктории свою Бронзовую звезду — подарок для малыша. Виктория говорит ему: «Пол Саттон, ты самый благородный человек, которого я знала».
Как вдруг взяться играть роль самого благородного человека на свете? Откуда вообще такое желание?
Что касается Киану, тут явно не обошлось без Энтони Куинна. К моменту выхода «Прогулки в облаках» тому уже восемьдесят, но он не сидит без дела, играя то греческих богов, то мафиозных боссов. Позже Киану будет вспоминать, как Куинн проверял почту, в свои неполные восемьдесят все еще ожидая ответа, утвердили его на роль или нет.
Именно Куинн — дон Педро — приглашает Киану на настоящую прогулку в облаках.
Они гуляют на рассвете по утопающему в тумане винограднику. Дон Педро ведет гостя на взгорок и показывает две святыни: семейный склеп и корень первой лозы, из которого разросся весь виноградник семейства. В этом месте смерти и возрождения дон Педро говорит Киану: «Ты больше не сирота».
Их прогулка в облаках на самом деле напоминает экскурсию по всем уровням дополненной реальности, какие были доступны кинематографистам на переломе 1990-х годов. «Прогулку в облаках» никто не считает фильмом со спецэффектами, но он предвещает экранное будущее Киану — физического тела, которое снова и снова попадает во все более виртуальные пространства. В некоторых кадрах этого эпизода Киану и Энтони Куинн гуляют в туманной утренней дымке, характерной для таких вот виноградников. Чтобы снимать в подобном тумане, пока он не рассеялся, требуется тщательная подготовка. Однако в этом же эпизоде есть и фрагменты с совершенно очевидной дорисовкой, и облака, созданные при помощи компьютерной графики, и даже те, что, скорее всего, выпускались парогенератором из-за кадра.
Нарисованные на компьютере облака символизируют конец одной эпохи и рассвет другой, более скользкой в онтологическом смысле, когда кадр не должен воплощать то, что происходило в реальном мире в какой-то конкретный день.
Облака здесь липовые, как и прогулка Киану с дедушкой его «жены», но Энтони Куинн и Киану здесь друг для друга настоящие, они действительно бродят в тумане, местами вполне реальном, и вот что сто́ит увидеть в этих сценах: самого Киану, которого Энтони Куинн ведет по затуманенному липовыми облаками винограднику.
Порой фильм с участием Киану затягивает нас, невзирая даже на значительные огрехи, и часто это происходит потому, что даже в плохом фильме с Киану мы можем сосредоточить внимание на нем самом. Мы заполняем сюжетные пробелы, строя предположения о внутреннем мире Киану. Представляем себе, что значит для него находиться рядом с Энтони Куинном, впитывать его энергию. Представляем, что он чувствует как человек, лишенный отца: всю свою жизнь ищет то, чего его лишили, в лицах других мужчин, толком не зная, что именно нужно искать.
Фильм превращается в документальное кино о том, как Киану Ривз и Энтони Куинн вместе коротают время на съемочной площадке. О том, как Киану Ривз улыбается Энтони Куинну, будто не в силах сдержать улыбку.
В сентябре 1992 года полиция задержала отца Киану, Сэмюэла Ривза, в международном аэропорту Хило на острове Гавайи. Как полиция сообщила прессе, он провозил «кокаин и героин в больших количествах»35.
На суде два года спустя прокуроры определят его роль как «координатора» торговцев героином. Сэмюэл Ривз признал свою вину, и судья приговорил его к десяти годам тюремного заключения.
Сэмюэл Ривз проведет в тюрьме два года, пока его не отпустят по условно-досрочному. В 2001 году, сидя в парке неподалеку от материнского дома на пляже Вайкики и местной метадоновой клиники, он будет рассказывать газетному репортеру, как стоял на скале из застывшей лавы со своим маленьким сыном.
«Волны то и дело захлестывали риф36, вода подбегала к нашим ногам, и я поднимал его, обняв покрепче, — скажет он. — И вот одна большая волна едва не сбила нас с ног. Я поймал своего мальчика, как раз когда его чуть не унесло поднявшейся по колено водой».
Сэмюэл умер в 2018 году, в семьдесят пять лет, в городе Ева на острове Оаху, и когда племянница и дочь — единокровная сестра Киану — дали в социальных сетях объявление о панихиде, оно заканчивалось лаконичной формулой для защиты от папарацци:
«Других детей Сэма не ожидается»37.
После совместной прогулки дон Педро дает Киану попробовать первую бутылку урожая, и они вместе напиваются в винном погребе.
В следующем кадре на столе перед ними материализуется натюрморт — дыня и хамон, хлеб, сыр, бренди и масляный светильник.
Откуда-то возникает квартет — две гитары, аккордеон и скрипка.
Дон Педро затягивает какую-то старую испанскую песню, Киану пытается ему подпевать, а дон Педро говорит: «Ничего, ничего», притягивая к себе голову Киану.
Персонажи должны быть пьяны, и Киану Ривз с Энтони Куинном как будто позабыли о камерах, отчего кажется, что они и впрямь напились.
Хоть на одно это мгновение не важно, в хорошем ли фильме они снимаются и трогает ли нас, что Пол Саттон улучил последние часы с доном Педро перед возвращением к своей прежней жизни. Мы просто счастливы, что это происходит с Киану — что ему выпал шанс оказаться здесь и распевать старые испанские песни с Энтони Куинном.
26«...бурлящим жизнью транспортным узлом Ближнего Востока...» — «Beirut is Travel Hub of the Middle East», The New York Herald Tribune, 30 апреля 1964 года («Бейрут — транспортный узел Ближнего Востока»).
27...«трудно было жить в браке». — «Memories of Keanu: Samuel Reeves has not seen or heard from his famous son in decades», Honolulu Star-Bulletin, 22 апреля 2001 года («Воспоминания о Киану: Сэмюэл Ривз несколько десятилетий не видел и не слышал своего знаменитого сына»).
28«В том духе, — рассказывает Киану, — что мир — это коробка». — Rebecca Arrowsmith, «Hello, Hello — Is Anyone Home?», Juice Magazine, октябрь 1995.
29...Киану снимается в фильме CBS «Под влиянием»... — Under the Influence, режиссер Томас Картер (CBS Entertainment Productions), 1986.
30В фильме «На берегу реки»... в «Принце Пенсильвании»... в «Невероятных приключениях Билла и Теда»... — River’s Edge, режиссер Тим Хантер (Hemdale, Sanford/Pillsbury Productions), 1987; The Prince of Pennsylvania, режиссер Рон Нисуонер (Columbia Pictures Corporation), 1988; Bill & Ted’s Excellent Adventure, режиссер Стивен Херек (Interscope Communications, Nelson Entertainment), 1989.
31«Родителях» он говорит Дайэнн Уист... — Parenthood, режиссер Рон Говард (Imagine Entertainment, Universal Pictures), 1989.
32Этот мотив появляется и в фильме «Настройте радиоприемники завтра...»... и в «Адвокате дьявола»... — Tune in Tomorrow..., режиссер Джон Эмиэл (Odyssey, Polar Entertainment Corporation), 1990; The Devil’s Advocate, режиссер Тейлор Хэкфорд (Warner Bros., New Regency Productions, Kopelson Entertainment, Taurus Film, Monarchy Enterprises B.V.), 1999.
33в «Доме у озера», и в «Сладком ноябре»... — The Lake House, режиссер Алехандро Агрести (Village Roadshow Pictures, Vertigo Entertainment), 2006; Sweet November, режиссер Пэт О’Коннор (Warner Bros., Bel Air Entertainment, 3 Arts Entertainment), 2001.
34«Прогулке в облаках» 1995 года... — A Walk in the Clouds, режиссер Альфонсо Арау (20th Century Fox, Zucker Brothers Productions), 1995.
35Как полиция сообщила прессе, он провозил «кокаин и героин в больших количествах». — «Speed Hunk Keanu’s Long-Lost Dad Jailed on Drug Rap», Star Magazine, 12 июля 1994 года («Давно потерянный отец Киану, красавчика из „Скорости“, арестован из-за наркотиков»).
36«Волны то и дело захлестывали риф...» — «Memories of Keanu: Samuel Reeves has not seen or heard from his famous son in decades», Honolulu Star-Bulletin, 22 апреля 2001 года.
37...«Других детей Сэма не ожидается». — Фейсбук-аккаунт Виктора ‘Оханы, цит. по: https://angelofberlin2000.tumblr.com/post/171138505348 the-victor-ohana-february-15-at-609am-there.
3Киану Ривз в детстве играет на стройплощадке, где однажды появится отель Four Seasons и пятый в списке самых дорогих торговых коридоров Северной Америки
Расставшись с отцом Киану, Патрисия Тейлор переезжает с детьми в Нью-Йорк. В 1970 году она выходит замуж за Пола Аарона, который на тот момент подает надежды как театральный режиссер, периодически работая на Бродвее и вне Бродвея. Брак скоропостижно распадется, но Аарон будет поддерживать отношения с Киану: когда тот уже подросток, бывший отчим переключается на съемки игровых фильмов, и на некоторых из них Киану работает ассистентом продюсера. Аарон создает собственную продюсерскую компанию с менеджерским отделом. Его коллега Эрвин Стофф становится менеджером Киану, в пятнадцать лет начинающего профессиональную актерскую карьеру.
Позже мать Киану переезжает с детьми в Торонто. Они устраиваются в Йорквилле, районе, незадолго до того слывшем гаванью канадской контркультуры: здесь появился первый канадский хэдшоп «У Гэндальфа»38, сюда со всей Канады съезжались хиппи и бежавшие от призыва уклонисты из США, в этой части города в конце 1960-х можно было увидеть Нила Янга, Рика Джеймса, Джони Митчелл, Баффи Сент-Мари и Гордона Лайтфута39 в клубах «Ривербот», «Пенни-фартинг», «Лиловая луковица» и «Птица-майна».
Попробуйте поискать информацию о том, что представлял собой район, где рос Киану, в свой золотой век, в 1960-е, — и вы неизбежно наткнетесь на документальный фильм CBC 1967 года о жителях Йорквилла. Это настоящее «в мире животных» об ареале и повадках североамериканского торчка под ошеломленно-снисходительный закадровый текст чопорного журналиста Ноултона Нэша: «Около полудня хиппи оживают — поначалу весьма неспешно, потому что время их цветения — ночь». Нэш предлагает нашему вниманию «профессионального хиппи»40 по имени Билл, долговязого нескладного человека, который идет по улице с сигаретой, закусывает фруктовым льдом и говорит что-то вроде: «Нонконформисту не обязательно быть хиппи. Хиппи должен конфликтовать с Истеблишментом, но при этом подчиняться другим хиппи».
Десятки лет спустя Билл под именем Уильям Гибсон станет знаменитым писателем, а из его первой книги «Нейромант»41 английский язык позаимствует слово «киберпространство», описывающее вымышленную красочную страну, созданную объединенными в сеть компьютерами. При первой встрече с Гибсоном Киану расскажет ему, как рос в Йорквилле, играя в грязи на стройке будущего отеля Four Seasons на Йорквилл-авеню. Позднее Гибсон напишет о «поистине потрясающем остервенении42, с которым пространство, сохранившееся в моей памяти, застраивалось торговыми центрами. Оглядываясь назад, понимаешь: это было продиктовано тем, что изначально „Йорквилл-Виллидж“ задумывался строительными компаниями как симулякр Вест-Виллидж, который в мое время ненадолго оказался во власти социального симулякра Ист-Виллидж».
К моменту появления там Киану район уже зарастал мегамоллами. В первом сильном фильме Киану «На берегу реки» 1987 года память о 1960-х пропитывает атмосферу, как застоялый сигаретный дым; за исключением выхолощенного, призрачного Денниса Хоппера и каких-то учителей, без умолку вспоминающих Вьетнам, Киану и его компания панков-нигилистов — это все, что к тупиковым восьмидесятым осталось от мечты хиппи. Из рассказов Киану о том, как он, богемное дитя, искал свою богему в Торонто эпохи джентрификации, что пришла на смену 1960-м, вырисовывается почти такая же картина.
«Мы даже граффити не рисовали, представляете?43 Мы конструировали гоночные карты „Файерболл-500“, — рассказывал он писателю Деннису Куперу в интервью 1990 года. — Ну да, мы швыряли каштаны, целясь учителю в голову, в восьмом классе уже потихоньку баловались гашишем и вроде бы ЛСД. Но теперь Торонто превратился в торговый центр».
Патрисия Тейлор работает художником по костюмам. Она шьет на заказ костюмы для музыкантов — для Дэвида Боуи, Долли Партон. Корсетный костюм кролика, в котором Долли Партон в 1978 году появилась на обложке журнала Playboy, — творение Патрисии. В 1983 году Киану, старшеклассник-бунтарь из театральной школы, надевает кроличий наряд Долли Партон на Хеллоуин.
Один таблоид описывает Патрисию как даму с ультракороткими персиковыми волосами, курящую сигареты «Житан»44. У нее много друзей в музыкальной индустрии, в окружении которых растет Киану. Он живет на той же улице, где расположена студия «Нимбус 9» — там под руководством продюсера Боба Эзрина часто записывается Элис Купер. Мама Киану знакома с Купером, и иногда Киану тусуется в «Нимбусе», пьет колу и ест конфеты. По меньшей мере однажды Элис Купер пришел посидеть с Киану, принеся ему в подарок игрушечную блевотину и пластиковые собачьи какашки. Киану и его друг детства Эван Уильямс боролись с Элисом Купером на ковре и проиграли. «Он просто связал нас в узел»45, — расскажет потом Уильямс журналу People.
Патрисия Тейлор выходит замуж за рок-промоутера. Патрисия Тейлор разводится с рок-промоутером и выходит замуж за владельца парикмахерской. Киану часто ходит в кино. В 2013 году он назвал несколько фильмов, изменивших его жизнь: «Гарольд и Мод», «Монти Пайтон и Священный Грааль», «Звездные войны» — особенно сцены с отрезанием конечностей; «Голова-ластик» («После него я вышел другим человеком»), «Таксист» и фильмы с Питером О’Тулом, в частности «Правящий класс», «Бекет» и «Лоуренс Аравийский»46. Киану говорит, что любит О’Тула, поскольку тот «играл уникальных, выдающихся героев, зачастую попадающих в трагически безвыходное положение».
В интерактивном интервью на Reddit этот список пополнится «Апокалипсисом сегодня» и «Строшеком» Вернера Херцога47. Последний — один из двух фильмов, которые режиссер снял с Бруно Шлейнштайном, или «Бруно С.», эксцентричным берлинским уличным музыкантом, до приглашения Херцога не имевшим никакого актерского опыта. «От его представлений невозможно было оторвать глаз48, — писал в 2008 году Майкл Киммельман, — но он явно был психически болен и, пусть и производил впечатление человека в своем роде опытного, в то же время просто был сам собой, и в воздухе повисал вопрос: каково здесь соотношение вымысла и действительности?» У любого актера «Строшек» — любимый фильм в творчестве Херцога.
К пятнадцати годам Киану уже знает, что хочет стать актером. В то же время он зарабатывает заточкой коньков, подрезает ветки и готовит пасту в итальянском ресторане. Здесь он дослуживается до менеджера, но бросает работу ради пьесы. У него дислексия. В обычной школе ему приходится трудно, и трудности продолжаются в нескольких театральных школах, которые он периодически меняет.
Но в 1984 году он получает первую роль в профессиональном театре «Пасс-Мюрай» в Торонто в пьесе под названием «Волчонок»49. В ней рассказывается об отношениях двух подростков, познакомившихся в психиатрической больнице. Киану — капитан хоккейной команды, выживший после попытки самоубийства, а его друг Карл Маротт играет мальчика, считающего себя оборотнем.
Фотограф, делавший снимки для афиши «Волчонка», обливает Киану и Маротта водой и ставит так, что их лица оказываются впритык друг к другу, словно они вот-вот поцелуются. На исходниках получились просто два неловко позирующих парня в мокрых футболках. Однако есть всего один снимок, где создается впечатление, будто все по-настоящему, и именно эту фотографию выбирают для афиши.
Пьеса становится культовым хитом в гей-сообществе Торонто — что уж говорить об афишах. Их постоянно воруют. Так складывается некий имидж — не факт, что Киану проецирует его сознательно. Спустя десять с лишним лет в журнале People домыслы о сексуальной ориентации Киану назовут «наследием „Волчонка“»50.
В серии канадского ситкома «Упорство»51 о приюте для проблемных подростков Киану играет как раз такого подростка. Наверное, это его первое появление на экране, когда массовая аудитория слышит от него какие-то реплики. Реплика звучит так: «Эй, а где тут у вас полотенца? Пит сказал, я могу принять душ у него». Киану разрешили самому выбрать, в чем он будет сниматься, и он выбрал кожаную жилетку.
В серии канадского полицейского детектива «Ночная жара» в январе 1985 года Киану играет грабителя, которого с места преступления гонит вооруженная кусторезом пожилая дама; в другой серии «Ночной жары», вышедшей в эфир в феврале52, он играет «Отморозка № 1», несостоявшегося насильника, которого один из главных героев застрелил, приняв его фонарик за пистолет; главный герой корит себя за это всю серию. Тем временем Киану также регулярно разбавляет энергией вожатого-недотепы детскую телепередачу СВС «Все классно»53 в роли корреспондента, готового, к примеру, надеть шляпу пчеловода и поближе познакомиться с пчелами.
В рекламе хлопьев для завтрака он играет официанта в галстуке-бабочке, которого тарелка кукурузных хлопьев вдохновляет на исступленный танец. Годы спустя креативный директор канадского отделения компании «Лео Бернетт» скажет, что изначально Киану должен был сыграть всего одну сцену из нескольких в ролике по совершенно другому сценарию, но, отсмотрев материал, они уловили в актере явную искру и выстроили ролик вокруг его персонажа.
В фильме «Отпуская»54 — который выходит на канале АВС 11 мая 1985 года в 21:00, сдвигая повтор восьмого сезона сериала «Любовная лодка»55
